— Нет, не смогу: сиди и пиши день и ночь. Терпения не хватит.
— Ну тогда актером.
— При моем возрасте? — обиделся Мур-Вей. — Неудобно…
— А если врачом?
— Ни за что! — сердито произнес волшебник. — Я уже обращался к ним, и никто не придумал для меня лекарства. Даже словоедство не помогло.
— Наши врачи хорошие, настоящие. Но как хотите… Тогда — художником. Нравится?
— Нет. Всех рисуешь, а тебя — никто.
— Ученым?
— Это другое дело, но трудно очень…
— Без труда ничего не бывает.
— Мы, волшебники, привыкли все делать сразу.
— Так раньше было, — убеждал дедушка Осип. — Теперь придется потрудиться. Конечно, самое почетное — стать космонавтом и лететь на другие планеты.
Глаза Мур-Вея загорелись от восторга.
— Неужели?
— Захотите — добьетесь.
— При моем здоровье?
— Так ведь вы получите образование и снова станете крепким, как в молодости, — напомнил дедушка Осип.
— Почему я сам не подумал об этом?! — воскликнул Мур-Вей. — Завтра же пойду в школу. Но примут ли меня?
— Да… — задумался дедушка Осип. — Принять-то, конечно, могут. Вот только ваш возраст… А что, если пойти в вечернюю школу для взрослых?
— Нашел! — радостно вскричал Мур-Вей, и лицо его просияло от счастья. — Выход нашел… Я приму облик мальчика, вроде Егора, и стану учиться вместе со всеми. Никто и знать не будет, что мне столько лет.
— Блестящая мысль! — поддержал дедушка Осип. — А все остальное я беру на себя. Поговорю с учителями, с директором школы. В общем, дорогой Мур-Вей, считайте, что вы уже ученик!
— Я уже и профессию себе выбрал…
— Кем же вы решили стать?
— Учителем, — ответил Мур-Вей. — Вернусь в Кахард и открою школу для своих друзей-волшебников. Буду учить их, чтобы и они стали здоровыми! А потом, может быть, и космонавтом стану.
Они принялись обсуждать свой план во всех деталях, и было видно, что только сейчас, после стольких раздумий и даже злого отчаяния, Мур-Вей увидел свет надежды и понял, что еще не все потеряно для него.
— Мур-Вей будет учиться, — с грустью заметил Егор, услышавший их разговор.
— А вот меня как бы из школы не исключили.
— За что? — насторожился дедушка Осип. — Небось набедокурил?
— Да нет, дедушка! Просто опоздал… Сейчас февраль или март?
— Совсем заморочился парень, — всплеснул руками Осип Алексеевич. Тебе как раз завтра в школу — десятого января…
— Не пойму! — удивился Егор. — Ведь столько дней я пробыл только в одном Чинар-беке…
— Даже очень неверно, — вмешался волшебник. — Мое жилище под корнями Чинар-бека было, как ты знаешь, очень-очень маленькое, и все, кто в него попадал, становились маленькими. Там ведь и дни были маленькие, и часы, и минуты. Понял? А ведь мелких зерен всегда в горсти больше, чем крупных. Я так нарочно все устроил, чтобы дни моей болезни стали короче обычных! Понял? А теперь спи спокойно, Парень и Ученик.
Прошла ночь. Егор проснулся поздно. Солнечные лучи золотили окна, покрытые морозными узорами. В печке весело потрескивали дрова. Ни дедушки, ни Мур-Вея в комнате не было.
Егор быстро поднялся и глянул на стол. В горшочке от цветов стояло маленькое деревце с забинтованным стволом, украшенное елочными игрушками.
Сердце мальчика болезненно сжалось…
Еще несколько слов к читателю
Скоро дело делается, да не скоро сказка пишется. Смотрю я сейчас на свое перо и думаю: стоило лишь довериться ему, и повело оно нас с вами в дальний путь. Где мы только с ним не побывали! И в Москве, и в Пятигорске, и в Чинар-беке даже.
— Ну, а дальше что? — спрашиваю я. — Где конец нашей сказке? Только задался я этим вопросом, как перо вдруг само потянулось к бумаге и рассказало вот о чем…
Отнес Егор окрепшее деревце в лес, снял с него повязку и посадил его на прежнее место. Там оно и растет.
Но сколько ни приходил к нему Егор, так оно и поныне оставалось деревцем.
И все же мечтается ему, что однажды придет он в лес и вновь увидит свою верную подругу.
Сбудется ли его мечта? Кто знает! Я верю, что сбудется.
Что же касается Искандера Мур-Вея, то могу вам сказать: в одной из советских школ учится мальчик Саша Муравьев. Конечно, учеников с таким именем и такой фамилией сыщется много. Но кто-то из них и есть наш волшебник.
На этом и сказке конец, хотя дел волшебных на свете еще немало, но пусть о них пишут и другие…