— Разве ты его рисовал? — спросила Пушинка.
— Я — Миша Малинин, — сказал мальчик, — никто меня не рисовал. Просто я увидел дворец и пришел. Лично я очень люблю дворцы.
Без приглашения он подошел к нарисованному мною креслу возле камина и преспокойно в него плюхнулся.
Глава 4
Ночь все темнела. Испуганная Луна не только зашла к себе в дом, но еще спряталась в глубоком подвале. Солнце закрылось черным-черным одеялом. Звезды щелкнули выключателями и погасли. Такой темноты еще никогда не было на земле.
— Карр, — сказала Ворона, обращаясь ко всему вороньему царству. — Наконец, наступила наша Воронья Ночь.
А старый Ворон добавил:
— И воронья ночь, и воровская.
И поэтому совсем неожиданно и очень ярко на лесной поляне загорелся костер. Вокруг него сидели такие кровожадные разбойники, которых свет еще не видывал. Они были ужасно зубастые, зубастый рот у них был не только спереди, но и сзади. Спереди у них было два глаза, а сзади, правда, только один. Зато всюду за поясом у них были заткнуты пистолеты и ножи: и спереди, и сзади, и с боков. Карманы их штанов были оттопырены от огромного количества пуль.
— Разбойники! — сказал Главный разбойник, а попросту Атаман. — Сегодня ночью мы захватим заколдованный дворец.
— Подумаешь, захватить дворец! — сказал один из разбойников. — В нем только маленькая Пушинка, двое мальчишек да Мыш с чайником.
— Закрой рот, Косой, спереди и сзади! — грозно сказал Атаман. — Я же предупреждал: этот дворец заколдованный. — И он развернул карту переходов и залов дворца. Разбойники склонились над картой. Три раза прокаркал Ворон.
— Три часа, — сказал Атаман. — Самое глухое время, и нам пора.
А во дворце мы легли спать, и так как я очень устал, то сразу же заснул. Во сне мне приснилось, что я иду по зелено-серебристому лугу. Потом как-то незаметно для себя я превращаюсь в бабочку с разноцветными крыльями. Этот сон мне снится давно, даже во сне я чувствую запах цветов, слышу, как на перекатах шумит река, и легко порхаю от цветка к цветку. Вдруг что-то темное скользнуло по лугу, будто злая птица с кривым носом зависла над ним.
— Тень! — я открыл глаза и увидел, что стекло в моей комнате разбилось и появилось усатое лицо Атама на разбойников.
— Миша! — позвал я. — Пришли разбойники.
— Я сплю, — откликнулся он.
— Миша Малинин, — опять позвал я. — Уже окно разбито.
— Я крепко, крепко сплю, — ответил он.
Глава 5
Я вбежал в соседнюю комнату. Это была дворцовая спальня. На огромной кровати, положив голову на три подушки, под двумя красно-синими пуховыми одеялами спала Пушинка.
— Проснись, — прошептал я. — Ты хотела разбойников, и они пришли.
— Ничего я не хотела. Ночью надо спать.
В соседних комнатах уже слышался грохот бьющихся стекол в окнах. И тогда я вспомнил зеркальную комнату. Я открыл дверь комнаты смеха и позвал:
— Если вы настоящие разбойники, то заходите в эту комнату, и мы сразимся. Но, может, вы боитесь?
Разбойничий Атаман просто зарычал от обиды и злости. А я быстро нарисовал меч и пуленепробиваемый щит. Вооружившись, я хотел бежать вслед за разбойниками, как вдруг услышал:
— Леша, я с тобой.
Внизу я увидел Мыша с чайником.
— Чем же ты станешь сражаться?
Мыш поднял крышку:
— Вот этим.
Мне некогда было спорить. Зеркальная комната дрожала от смеха разбойников. Когда мы вбежали, разбойники показывали друг на друга, хохотали. И вдруг увидели в зеркалах множество мальчиков и мышей. Атаман зарычал:
— Начинаем сражение.
— Да, начинаем, — откликнулся я.
Мыш загремел крышкой чайника.
Атаман зарычал:
— Смерть мышам и мальчишкам!
Разбойники пошли в атаку. Атаман выхватил пистолет и выстрелил. Пуля попала в щит и рикошетом ударила в зеркало. Осколки посыпались на пол. Я размахнулся и срезал у Атамана один ус.
Разбойники палили из пистолетов, размахивали кинжалами, попадали в зеркала. Стоял страшный грохот. Я размахнулся еще — и срезал у Атамана второй ус. Атаман увидел себя безусым в зеркале и заорал:
— Мы пропали! Спасайтесь, кто может.
Атаман схватился за свое безусое лицо и завыл, и заплакал, как последний плакса. Разбойники кинулись вон из комнаты и вообще из заколдованного дворца. Наверное, надолго они его запомнят.