Не лучше ли было бы затратить один час и честно выучить формулы?»
Ничего, Кирочка! Последний раз вы торжествуете. Вы и не знаете, какие тучи собираются на вашем горизонте. Вы и не знаете, что вчера вечером Артамонов целый час объяснял нам с Бодровым алгебру, а потом мы еще час гоняли его по географии. И вы пока еще не заметили, что Бодров, Артамонов и Ложечкин сидели сегодня на уроках, словно в рот воды набрав. Вы не заметили, что Артамонов на переменах никому не подставил ножку, никого не щелкнул по затылку. Ничего. Скоро заметите!
Оказывается, не так уж трудно молчать, если с тобой не заговаривают.
28 февраля.
Вчера не писал в дневник: сидел над алгеброй. Все эти дни в классе мертвая тишина. Кира с Валеркой удивленно поглядывают на нас, мы молчим и ехидно улыбаемся.
Артамонова вызвала к доске географичка. Редактор и художник насторожились было и приготовили карандаши, надеясь получить материал для фельетона о плохом знании географии, но они просчитались: Артамонову поставили четверку.
Сегодня после уроков Кирилл с Валеркой не пошли в пионерскую комнату делать свою газету. Представляю себе, как они скучают!
29 февраля.
«Крокодиленок» не вышел!!!
В коридоре уже не видно было толпы смеющихся ребят, и никто не качал редактора и художника!
Я ответил по алгебре на пятерку (интересный все-таки этот предмет!), а Бодров — на тройку.
Во время большой перемены безработные члены редколлегии слонялись по коридору с унылыми лицами, а мы с Артамоновым ходили следом за ними и подтрунивали:
— Уважаемые сверхталантливые редакторы! — говорил я. — Позвольте узнать, почему не выходит ваша великолепная сатирическая газета? Материала не хватает? Все хулиганы и лентяи забастовали? Ах, какое безобразие!
— Вы дайте объявление, — советовал Артамонов, — так, мол, и так. «Каждый желающий читать сатирическую газету должен хотя бы раз в месяц получить двойку и нарушить дисциплину».
— Вы установите премию для двоечников, — предлагал я. — Или платите по таксе: за двойку — по гривеннику, а за болтовню на уроке — по пятаку.
1 марта.
Спешу записать сегодняшний день. Важные события!
После уроков в класс вошел Игорь и сказал:
— Внимание! Прошу не расходиться. Вчера вечером состоялось заседание совета дружины. Сейчас председатель совета отряда Лева Курочкин прочтет вам постановление, вынесенное на этом заседании.
Лева поднялся на кафедру и стал читать:
— «Совет дружины отмечает, что шестой класс „Б“, всегда считавшийся одним из лучших классов в школе, за последнее время добился еще больших успехов. За последнее время ученики этого класса не имели ни одного замечания по дисциплине и полностью ликвидировали плохие отметки…»
— Ура! — закричал Артамонов.
— Ура-а! — закричал весь класс, и я в том числе.
Я всегда был уверен, что наш класс самый способный, самый дружный во всей школе.
Лева подождал, пока мы утихнем, и продолжал:
— «…Совет дружины считает, что успехам класса немало способствовала сатирическая газета „Крокодиленок“, которая мужественно и невзирая на лица боролась с недостатками в классе и добилась того, что даже самые разболтанные ребята исправились и перестали тянуть класс назад…»
Мы с Бодровым и Артамоновым переглянулись и сразу помрачнели, а Лева повысил голос и продолжал:
— «…Совет дружины постановляет: Первое. Вынести благодарность редактору газеты „Крокодиленок“ — пионеру четвертого отряда Кириллу Замятину и художнику „Крокодиленка“ — пионеру того же отряда Валерию Пеликанову. Второе. Расширить поле деятельности „Крокодиленка“, реорганизовав его из отрядной сатирической газеты в сатирическую газету дружины».
Лева сбежал с кафедры и сел на свое место.
Все закричали «ура» в честь «Крокодиленка».
Даже Бодров почему-то закричал «ура».
Не кричали только мы с Михаилом.
Игорь переглянулся с редактором и поднял руку:
— Тихо!.. Тишина! Сейчас на ваших глазах будет выпущен экстренный и последний выпуск отрядного «Крокодиленка». Прошу сидеть совершенно тихо и не мешать редакции в ее ответственной работе… Товарищи редакторы, пожалуйста!
Ясно было, что они обо всем условились заранее, но о чем — никто не знал. Весь класс притих. Со своего места поднялся Валерка, взошел на кафедру и, ни слова не говоря, стал рисовать мелом на доске заголовок «Крокодиленка». Внизу он приписал: «Экстренный выпуск». Окончив свою работу, художник по-прежнему молча сел на свое место, а к доске отправился редактор и начал писать заметку. И, по мере того как он писал, весь класс хором по слогам читал написанное: