И всё. Мишка покраснел и промолчал. Потом он подошёл ко мне, взял под козырёк.
— Когда назначаете запуск? — спросил Мишка.
Я сказал:
— Через час!
Мишка сказал:
— Ноль-ноль?
И я ответил:
— Ноль-ноль!
Прежде всего нам нужно было достать взрывчатку. Это было нелёгкое дело, но кое-что всё-таки набралось. Во-первых, Андрюшка притащил десять штук ёлочных бенгальских огней. Потом Мишка тоже принёс какой-то пакетик, — я забыл, как называется, вроде борной кислоты. Мишка сказал, что эта кислота очень красиво горит. А я приволок две шутихи, они у меня ещё с прошлого года в ящике валялись. И мы взяли трубу от нашего самовара-бака, заткнули с одного конца тряпкой и затолкали туда всю нашу взрывчатку и утрясли её как следует. А потом Костик принёс какой-то поясок от маминого халата, и мы сделали из него бикфордов шнур. Всю нашу трубу мы уложили во вторую ступеньку ракеты и привязали её верёвками, а шнур вытащили наружу, и он лежал за нашей ракетой на земле, как хвост от змеи.
И теперь всё у нас было готово.
— Теперь, — сказал Мишка, — пришла пора решать, кто полетит. Ты или я, потому что Андрюшка и Костик пока ещё не подходят.
— Да, — сказал я, — они не подходят по состоянию здоровья.
Как только я это сказал, так из Андрюшки сейчас же закапали слёзы, а Костик отвернулся и стал колупать стену, потому что из него тоже, наверно, закапало, но он стеснялся, что вот ему уже скоро семь, а он плачет. Тогда я сказал:
— Костик назначается Главным Зажигателем!
Мишка добавил:
— А Андрюшка назначается Главным Запускателем!
Тут они оба повернулись к нам, и лица у них стали гораздо веселее, и никаких слёз не стало видно, просто удивительно!
Тогда я сказал:
— Мишка, а мы давай считаться на космонавта.
Мишка сказал:
— Только, чур, я считаю!
И мы стали считаться:
— Заяц-белый-куда-бегал-в-лес-дубовый-чего-делал-лыки-драл-куда-клал-под-колоду-кто-украл-Спиридон-Мордельон-тинтиль-винтиль-выйди-вон!
Мишке вышло выйти вон. Он, конечно, постарше и Костика и Андрюшки, но глаза у него стали такие печальные, что не ему лететь, просто ужас!
Я сказал:
— Мишка, ты в следующий полёт полетишь безо всякой считалки, ладно?
А он сказал:
— Давай садись!
Что ж, ничего не поделаешь, мне ведь по-честному досталось. Мы с ним считались, и он сам считал, а мне выпало, тут уж ничего не поделаешь. И я сразу полез в бочку. Там было темно и тесно, особенно мне мешала вторая ступенька. Из-за неё нельзя было спокойно лежать, она впивалась в бок. Я хотел повернуться и лечь на живот: но тут же треснулся головой о бак, он впереди торчал. Я подумал, что, конечно, космонавту трудно сидеть в кабине, потому что аппаратуры очень много, даже чересчур! Но всё-таки я приспособился, и свернулся в три погибели, и лёг, и стал ждать запуска.
И вот слышу — Мишка кричит:
— Подготовьсь! Смиррнаа! Запускатель, не ковыряй в носу! Иди к моторам.
И сразу Андрюшкин голос:
— Есть к моторам!
И я понял, что скоро запуск, и стал лежать дальше.
И вот слышу — Мишка опять командует:
— Главный Зажигатель! Готовьсь! Зажж…
И сразу я услышал, как Костик завозился со своим спичечным коробком и, кажется, не может от волнения достать спичку, а Мишка, конечно, растягивает команду, чтобы всё вместе совпало — и Костикина спичка и его команда. Вот он и тянет:
— Зажж…
И я подумал: ну, сейчас! И даже сердце заколотилось! А Костик всё ещё брякает спичками. Мне ясно представилось, как у него руки трясутся и он не может ухватить спичку.
А Мишка своё:
— Зажж… Давай же, вахля несчастная! Зажжж…
И вдруг я ясно услышал: чирк!
И Мишкин радостный голос:
— … жжигай! Зажигай!
Я глаза зажмурил, съёжился и приготовился лететь. Вот было бы здорово, если б это вправду, все бы с ума посходили, и я ещё сильнее зажмурил глаза. Но ничего не было: ни взрыва, ни толчка, ни огня, ни дыму — ничего. И это наконец мне надоело, и я заорал из бочки:
— Скоро там, что ли? У меня весь бок отлежался — ноет!
И тут ко мне в ракету залез Мишка. Он сказал:
— Заело. Бикфордов шнур отказал.
Я чуть ногой не лягнул его от злости:
— Эх, вы, инженеры называются! Простую ракету запустить не можете! А ну, давайте я!
И я вылез из ракеты. Андрюшка и Костик возились со шнуром, и у них ничего не выходило. Я сказал:
— Товарищ Мишка! Снимите с работы этих дураков! Я сам!
И подошёл к самоварной трубе и первым делом начисто оторвал ихний мамин бикфордов поясок. Я им крикнул: