— Переводу не поддается, — как заезженная пластинка, повторила коза.
— А что поддается?!
— А ничего. В барано-козьем языке очень мало слов. Они могут сказать только: «Хорошая травка, плохая травка, хочу есть, хочу пить, сейчас как дам, привет, пока». А больше они ничего сказать не могут, да и не будут говорить — глупые.
— А вы? Вы же коза?
— Деточка, мне двадцать лет, я уже старая и потому умудренная жизнью. Кроме того, я — вундеркинд, — скромно сказала коза.
— А-а-а-а… Ну, извините, пожалуйста, за беспокойство. Мы пошли, — разочарованно сказала Рула, и собаки ретировались с глаз глупого как пробка барана и умной как профессор вундеркиндной козы.
— Теперь остается только надеяться, что барана рано или поздно похитят, — сказала Рула, когда собаки, несолоно хлебавши, лежали на солнышке около коттеджа.
Тузик кивнул. А Шарик вдруг замахал кому-то хвостом и весело залаял. К собакам чинненько шел спаниель Ральф, а за ним семенили его хозяева: аккуратная дамочка с пучком волос на затылке и в сильных очках, которая непрерывно заплетала пальцы красивыми фигурами, элегантный, но с атлетическим сложением мужчина с неприятным лицом, черными усами и с сильно выдающимися вперед зубами и молодой сынуля, как две капли воды похожий на папаню. У всех троих были смухорченные и злобные лица, которые не предвещали выскочившему на крыльцо Кивину ничего хорошего. Он со вздохом пропустил семейку в коттедж и, наклонившись к спаниелю, прошипел:
— А ты можешь подождать у калитки.
Ральф посмотрел на него преданными глазами, выражение которых для людей, не знающих собачьего языка, значило обожание, а на самом деле в них светилось оскорбление.
— Постесняйся в выражениях, — строго сказал Кивин, но все-таки впустил пса внутрь.
Тут же раздались визгливые вопли.
— Бедный Кивин, — вздохнула Рула.
— Н-да, — сказал Шарик. — Еще и хозяева Леты прийти могут и мои хозяева, а кроме них еще полдеревни! Все недовольны, что расследование идет так медленно.
Троица скандалистов, не считая собаки, вывалилась из коттеджа и, вежливо пропустив в дверь новую порцию недовольных, улетучилась. Вторая порция оказалась поголосистее, ее свободно слышали собаки. В конце концов она выдохлась и вылетела из коттеджа, но туда незамедлительно влетела третья порция…
Все кончилось поздним вечером. Кивин охрип и теперь лежал молча на своей раскладушке, собаки лежали в углу, а шофер и еще один милиционер мерзли на лугу вместе с бараном.
…Утром Тузика разбудило громкое пищание, исходившее от Рулы. Пес обалдело воззрился на партнершу:
— Ты что?!
— Прием, прием, — ответила Рула чужим голосом.
— А? — не понял Тузик.
— Прием, вы меня… это… слушаете? — продолжала бассета по-прежнему чужим голосом.
— Рула, ты что?! — завопил пес.
— Сама не — прием, прием — пойму, — ответила Рула, говоря слова «прием, прием» чужим голосом.
— Кивин, иди сюда! — позвал перепуганный Тузик.
Кивин подошел, посмотрел на Рулу и вдруг, рассмеявшись хриплым смехом, указал на ее ошейник. На нем был укреплен крошечный передатчик, про который она забыла. Передатчик упорно повторял: «Прием, прием, прием».
— Слышу вас, — сказала Рула.
— Говорит Ватсон, — огорошил всех передатчик.
— Где… где ты?! — прерывающимся голосом спросил Тузик.
— У сапог, — последовал ответ.
— У воров? — переспросила Рула.
Передатчик утвердительно пискнул.
— Я в этом… пузове! То есть в кузове грузовика.
— Зачем ты дал себя похитить? — спросила Рула.
— Меня приманили кол… кал… кылбысой и усыпили.
— Ты видел бандитов? — прохрипел Кивин.
— Да. Это женщина в таких… сяких… ну… в велосипеде на глазах.
— В очках, — хрипло поправил Кивин.
— Угу. И она сплетает лапы. Мужик с усами, на кролика похожий. По причине зубов. И еще один мужик, молодее…
— Моложе, — поправила Рула.
— И похож на по… жилого.
— Хозяева Ральфа! — воскликнул Тузик. — А я уже начинал серьезно подозревать Тилкиных.
— Вчера они куда-то ушли. Вернулись к груз-машине, которая стояла в… забеге. Загоне. Сели и поехали. И едем.
— Спасибо за информацию, поддерживай с нами связь! — сказала Рула.
В передатчике раздались помехи, и опять раздался голос Ватсона.
— Мы стоп. Дверь кузова отворили. Меня зовет дамочка (сапожиха несчастная).
— Иди, куда ведут, — тихо посоветовал Тузик.
Передатчик замолк на долгое время. Кивин даже успел выпить стакан чая и не спеша закусить бутербродами. Тут снова из ошейника Рулы послышался писк, треск и голос ротвейлера.