— Вообщё-то, ё ёто зное не хужо тёбё, — оборвала меня Мурья. — Пошлё розыщём дворец провётёля.
— Зачем?
— Кок зачем?! Ёслё эту строну поднёть новёрх, ёто жо кросота! Золото, серебро, строения!
— Тогда конечно.
И мы пошли. Но вскорости перед нами встала проблема перейти дорогу. По бронзовому асфальту непрерывно тащились верблюды. На верблюдах клевали носом люди. Дорога была двухполосная и без светофоров. Как только на одной полосе освобождалось пространство, на другой — все наоборот. И так без конца. Наконец Мурье это надоело. Она шепнула мне план…
…По дороге, путаясь под ногами животных, петлял маленький рыжий верблюдик с лисьей мордой. На верблюдике сидел погонщик в трусиках и некачественной чалме, скрученной из брюк. Ноги у верблюдика подламывались, а погонщик гнал его на другую сторону дороги.
… Мы перебрались.
— Но, но, — покрикивала Мурья, покачивая тюрбаном.
Я злилась. Попритворялись и хватит! Но Мурья, видимо, не имела желания с меня слезать! Я плелась на непослушных лапах и наконец увидела дворец! У входа стояли со вкусом раскрашенные скелеты тираннозавров, а дверь украшали лепные бараньи головы.
Если у хозяев такие головы, что изображены на дверях, нам надо подготовиться, — прошептала я.
— Не зною, — с сомнением прошептала подруга, пришпоривая меня. — Но можно заехать за дворец и там подумать.
— Согласна, — ответила я, и пустилась галопом.
Как только мы заехали за дворец, Мурья слезла с меня. Я встала, стараясь не думать о переломе когтей. Вдруг я учуяла странный запах. Мурья, я полагаю, тоже. Мы обе одновременно бросились на его источник. Залезли в какой-то коридор и, подбежав к прочной железной решетке, замерли. В пределах железной решётки стояли блюда со всевозможной экзотической едой. Я полезла было сквозь прутья, но подруга вытянула меня за хвост, указав на остальное содержание зарешётья. Оно представляло собой здоровенного… здоровенного… знаете, я не разбираюсь в названиях. Короче, это был динозавр. Живой и бодрый он уминал фрукты и запивал чем-то, одновременно похожим на водку и на воду, но, скорее всего, это была вода. От голода мне хотелось ходить на ушах!.. Я спросила подругу:
— Ты сможешь взломать решетку?
— Нет, — ответила она.
— А что же делать?!
— Могу розрушоть.
— Как?!
— Голосом. Отойдё метров на десять, о то оглохнешь, и зоткни уши.
Я повиновалась, с той лишь разницей, что отскочила на пять метров, поскольку в давности болела лисьей скарлатиной. Мурья прочистила горло и запела, увеличивая громкость, «Калинку». Решетка дрожала от «калинки моей», мощно исполняемой Мурьей в нижнем регистре. Динозавр перестал пить водку или воду и, заткнув слуховые дыры лапами, отскочил, поскольку со страшным грохотом развалилась решетка!
— Иди сюдо, Бонон, — как ни в чем не бывало позвала Мурья, и только я сделала шаг, передо мною появился черный столб дыма, который постепенно превратился в загорелую восточную принцессу-джина!..
Принцесса схватила меня за хвост и подняла, а потом попыталась, поймав, поднять и Мурью, но попытка не увенчалась успехом. И все-таки она крепко держала нас за хвосты, и вырваться не было возможности.
— Так-так, а что это вы здесь делаете?! — прозвучал грозный голос.
— Ищем ёду, — вежливо ответила Мурья.
— А зачем решетку разломали?!
— Чтобы достоть кушонья.
— Возместите ущерб! Десять тонн драгоценных камней. Сколько при себе наличными?
Мы красноречиво вывернули карманы.
— Тогда, пожалуйте!..
Наступила тьма. Потом появился слабый свет. Я открыла глаза. Мы находились в мрачном помещении, подозрительно похожем на темницу. Собственно говоря, это темница и была. Но в еде нас, вероятно, не собирались ограничивать: о том свидетельствовали здоровые медные баки, которые заполняли почти все помещение. Из одного бака раздавалось чавканье; и это наводило на мысль о присутствии в нем Мурьи. Я сразу в бак не полезла, а подождала, пока появится подруга. Она появилась, с головы до ног измазанная в густой мягкой подливке.