— Манифико! Великолепно!
В разговор вступил Николай Филимонович. Он спросил Федерико, известно ли ему о судьбе товарищей, оказавшихся, как и он, в СССР.
— Еще бы!
Они не забывают друг друга. Двое из его бывшего полка — музыканты в Киеве, Рауль — врач на Урале, Пабло — разводит виноград в Крыму, недавно прислал такую малагу… — и Федерико снова пощелкал языком.
И тут Николай Филимонович задал самый главный вопрос: не знает ли Федерико человека, которого называли «Дон Кихотом»?
Федерико сдвинул брови. Молча обвел взглядом генерала, Филимоныча, Геньку.
Как же ему не знать «Дон Кихота»! Тот ведь тоже был в Мадриде, они вместе отступали на север и расстались под Героной, когда Федерико удалось на последней шлюпке уйти в море. А потом, спустя три года, Федерико встретил его в воинском эшелоне по дороге в Россию и не сразу узнал: тот постарел, исхудал и как раз тогда стал и впрямь похож на Дон Кихота.
Больше им не удалось увидеться: их полки находились на крайних флангах дивизии. И пока Федерико был на фронте, он ничего о «Дон Кихоте» не слышал. Лишь потом, уже в Советском Союзе, он узнал от Эмилио Нуньеца, что тот несколько раз помогал «Дон Кихоту» связываться с русскими.
Эмилио Нуньец был штабным радистом. И иногда — но только в самых крайних случаях! — помогал «Дон Кихоту». Это было очень рискованно — получать радиограммы от русских прямо в штабе. А Эмилио не любил рисковать…
«Первый канал!» — мелькнуло у Геньки. Николай Филимонович, видимо, подумал о том же, потому что сразу перебил Пелардеса:
— Где этот Эмилио?
— Умер. Уже давно.
— А «Дон Кихот»? Жив? — вмешался генерал. Федерико опустил глаза. Потом взглянул в упор на генерала и отчетливо произнес:
— В Советском Союзе он не живет.
— А точнее? Как узнать о нем? Это очень важно, — и Филимоныч торопливо рассказал испанцу о тайне «Большой Берты».
Нет, Федерико не слышал о немецкой пушке. И ничего не может сказать о «Дон Кихоте». По крайней мере, сейчас. Может быть, немного позднее… Но он ничего не обещает. Ему очень неловко перед камарадо генералом, но пока он ничего не может обещать.
— Ну, хоть имя его скажите! — взмолился Генька. Но Федерико хмуро молчал. Потом ответил так же, как некогда покойный маршал:
— Еще не время…
Глава 16
— Трак-трак! Трак-трак! — постукивал станочек.
В новой квартире все мало-помалу приходило в порядок: вода шла уже каждый день, и газ на кухне теперь горел ровным синим пламенем, даже чуть фырчал от усердия. Правда, стены оказались очень тонкими. Когда в соседней квартире девочка чихала, так и подмывало крикнуть: «На здоровье!» Но отец уверял, что так даже интереснее: всегда в курсе жизни всего дома. Это он нарочно. Чтобы сделать маме приятное. Уж больно она радовалась новой квартире.
Отцу с прошлой недели полегчало, в горле у него не булькает, он уже не такой землисто-серый и даже немного повеселел. Конечно, не как до болезни, но все- таки…
Витя вспомнил, как у них собирались гости, отцу давали гигару, он ее долго настраивал, подкручивая металлические шпеньки, а потом пел. И чаще всего свою любимую:
А сколько отец читал! Каждую неделю Витя бегал в библиотеку за книгами. Огромные такие и тяжеленные — еле дотащишь. Потому что листы картонные. И на каждом листе вместо букв пупырышки наколоты. Называется — «шрифт Брайля», для незрячих. И читают его не глазами, а пальцами.
Но пока еще отцу нельзя читать — врач не велел. Только радио и остается. А сколько можно слушать радио?
— Витя! — отец поднял голову с подушки. — Устал? Ты отдохни. Чем занимался, пока я болел? Помню, твои следопыты приходили…
— Ладно, папа, еще сто штук отщелкаю и расскажу.
Нога механически, раз за разом, нажимала на педаль.
Витя усмехнулся: «член-корреспондент»! Это все Вася Коржиков. Ты, говорит, не думай, что мы тебя отчислили. Просто — дали отпуск. По семейным обстоятельствам. А что другая школа — это ничего. Я для вас с Тишей особое звание выхлопочу: «члены-корреспонденты».
Что ж — это неплохо! «Член-корреспондент отряда красных следопытов В. Мальцев».
А у ребят дела идут! Даже Тишку пристроили — писать письма. Заместитель! Скорей бы уж отец поправился и тогда…
— …Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто!
Витя снял ногу с педали.