А разговор за столом перекинулся на Егора Чурилова.
— Филимоныч объяснил: чтобы разобраться в истории Рокотова, надо непременно разузнать всю подноготную о Егоре, — заявил Генька.
— Ага! И еще Филимоныч сказал: раз Егор Чурилов думал, что Рокотов жив и в любой момент может разоблачить его темные дела, значит, Егор, конечно, сложа руки не сидел. Наверно, пакостил Рокотову повсюду, — прибавила Оля. — В общем, необходимо все об этом Егоре разведать.
— А как? — нахмурился Витя. — Как?
Все задумались. Только слышалось в тишине, как Оля щелкает орехи.
— Да перестань ты! — вдруг вспыхнул Генька. — Тут такое дело, а она щелк-щелк. Шевели извилинами!
— А мне орехи не мешают шевелить. — Оля теперь уж нарочно продолжала свое занятие.
Ребята стали вспоминать, что они знают о Егоре. Жил в Петербурге, состоял, очевидно, в Коломенском кружке, был связан с Рокотовым, а потом почему-то оклеветал его в «Искре». Вот, пожалуй, и все.
Алексей Иванович уже решил не отбирать дневник у ребят, дать им самим довести дело до конца, и теперь обдумывал все вместе с ними.
— Есть еще… насчет грехов… — вспомнил Витя.
— «Говорят, он ушел в Вифлеем грехи замаливать», — процитировал Генька, — Что бы это значило?
— Да, — протянул Алексей Иванович. — Туманно. Грехи, Вифлеем — церковным духом попахивает. Странно. Хотя!.. — он вдруг встал. — Кажется, Рокотов о какой-то секте упоминал?
— «Верно ли, что его отец сектой заправляет?» — подсказала Оля.
— Этим стоит заняться, — воодушевился Алексей Иванович. — Только, признаюсь, по божьим делам я не спец. Правда, числился я в пионерские годы «воинствующим безбожником», общество тогда такое было. Но мы, главным образом, про попа частушки пели.
Он засмеялся.
— Однако не беда. Перед вашим приходом я как раз с подходящим человеком по телефону разговаривал. Мой бывший однокурсник, ходячая энциклопедия по всем богословским вопросам, Михаил Семенович. Шутка ли: двадцать лет в соборе прослужил.
— Поп, да? — с интересом спросила Оля.
— Сама ты поп! Кандидат исторических наук он, старший научный сотрудник и прочая, и прочая.
— Чего же он в соборе служит? — не успокаивалась Оля.
— В Казанском соборе, девочка, в Музее истории религии, вот где. К нему-то мы завтра и пойдем. Есть?
— Есть! — хором откликнулись ребята.
Глава 14
Собор был великолепен.
От мраморного пола стремились ввысь огромные колонны. Их золоченые капители поблескивали недосягаемо далеко под легким куполом, наполненным каким-то особенно прозрачным воздухом. Трехметровые фигуры святых с хрупкими венчиками вокруг головы стояли меж колонн и у входов в небольшие приделы. Золотом и лазурью сияли ангелы на стенных росписях.
Но все эти росписи и иконы, и само огромное здание служили теперь не богу, а безбожникам. И главным среди здешних безбожников был Михаил Семенович.
Это он много лет назад — когда создавали музей — настоял, чтобы сохранить все прежнее убранство собора. И он был прав, потому что рассказы о черных делах «слуг божьих» звучали особенно жутко среди этих сверкающих стен и пышной церковной утвари.
Лучше всех вел экскурсии сам Михаил Семенович. В такие часы его небольшая нахохленная фигура с длинными руками и с острыми плечами становилась внушительной и даже несколько зловещей. Правда, вначале экскурсантам казалось, что от этого человека с его глухим монотонным голосом не услышишь ничего интересного. Но Михаил Семенович обрушивал на посетителей такой каскад точнейших фактов и удивительных сведений, с таким искренним негодованием — словно о своих личных врагах — рассказывал о церковниках, что никто не оставался равнодушным.
Алексей Иванович с Генькой прошли в кабинет к Михаилу Семеновичу.
— Ну, что у вас за документ? — спросил тот. — Рассказывайте. Только короче.
Генька прочел наизусть запись Рокотова о Егоре, ушедшем замаливать грехи в Вифлеем.
Михаил Семенович пожал плечами.
— Что ж тут непонятного? Вифлеем — по-арабски Бейт-Лахм, легендарная родина Христа. Обычное место паломничества. Какого времени запись?
— Девятьсот первый год.
— Тем более! В Вифлееме тогда бывало ежегодно до пяти тысяч русских паломников.
— Так, — сказал Алексей Иванович. — Что там еще, Геннадий?
— «Верно ли, что его отец сектой заправляет?»
Михаил Семенович будто преобразился. До сих пор сидел прикрыв глаза и опустив плечи. А тут быстро провел рукой по лицу, словно сгоняя усталость, и обратился к Алексею Ивановичу уже совершенно свежим голосом: