— Не притворяйся! Видел я тебя на кладбище возле чуриловской могилы. Когда распинался этот толстый…
— Кузьма-апостол, — прошептал Тиша.
— Он все Егора нахваливал, а ты в стороне стоял, возле нашего куста, и ругался. Небось думал, никто не слышит. Вот я за тобой и пошел. Ясно? Мы с тобой и с твоим отцом на Холмовской в одном трамвае ехали…
— А чего ты за нами увязался? — Тиша насупился, лицо его покрылось пятнами. — Шпионишь?
— Да ведь я…
— Вижу, вижу, кто ты! — Тиша выскочил из-за стола. — Давеча подслушал, а ноне к себе заманил, думал — я зараз все выболтаю. Шиш! — и, выбежав в прихожую, он схватил в охапку свой ватник и ушанку. Щелкнул замок, хлопнула дверь.
…Генька был так огорчен неудачей, прямо места себе не находил. Ведь он хотел всё сделать втайне, чтобы хоть раз утереть нос Витьке. Пусть Витька и башковитый, никто не спорит, а доказать бы, что и он, Генька, тоже не лыком шит.
И вот — здрасьте — все сорвалось. А тут еще Оля и Витя пристали: куда он исчез с кладбища?
— Это пока тайна, — сердито объявил Генька.
Наступил Новый год. В первый же день января Алексей Иванович вылетел в Читу. У него там были дела в местном музее. А главное, надо все подготовить к весенним раскопкам.
Начались каникулы. Оля уехала к тетке, за город. Витя целыми днями возился с сестренкой. Генька, как и все ребята, бегал на коньках, три раза побывал на елке (в Доме пионеров, в цирке и у мамы на работе) и даже впервые в жизни покатался на буере. Это было здорово: буер мчался по льду залива, как ракета, туго натянутый парус аж звенел, ветер ледяной крупой сек лицо. Генька нарочно то и дело закрывал глаза, чтобы не видать соседних ребят, и тогда ему представлялось, что он на станции «Северный полюс».
Казалось, каникулы идут хорошо. И все-таки Генька ходил мрачный. Вот обида: ниточка сама, можно сказать, в руки далась, а он ее упустил. Нет, так нельзя. И через несколько дней после Нового года Генька с утра снова поехал на Холмовской,
На этот раз ждать пришлось недолго: знакомая фигура в огромной шапке и больших валенках скоро показалась из-за угла. Тиша бежал из булочной, размахивая сеткой с буханкой хлеба. С разбегу он чуть не наткнулся на Геньку и, увидев его, отшатнулся. Злость снова вспыхнула в нем, но здесь, возле своего дома, он чувствовал себя увереннее.
— Опять выслеживаешь, сыщик? Катись! А то ребят кликну, по шее накостыляем!
Насчет ребят Тиша приврал, с соседскими мальчишками он давно перестал водиться: кто-то проведал, что он ходит с отцом к сектантам, и с тех пор по всей улице его дразнили: «Тишка — божья шишка».
Тиша даже попытался спихнуть Геньку с дороги, но рослый Генька без труда отвел его руку.
— Чудак! Чего взъелся? Я же тебя обещал в «Хронику» сводить, на новую программу. Вот и пришел…
Тиша заколебался: вообще-то Генька ему понравился — парень свойский, в моделях здорово разбирается и не задается, хоть отец у него такой ученый. Если б только насчет «Вифлеема» не подъезжал!..
А в «Хронику» сходить, конечно, хорошо бы. Дома сидеть — тоска, отец опять молиться будет…
…На этот раз кораблей не показывали, но зато были автогонки, и Тиша согласился с Генькой: да, автомобили тоже неплохая штука. На обратном пути Генька все время говорил о машинах. Даже признался, что ракетоход у него все не получается. Времени нет, а тут еще с дневником застопорилось: насчет Егора Чурилова никак не понять…
— Будет тебе! — оборвал Тиша. — Брось свои подходцы! Не хочу я об этом! Не желаю!
— А молиться Егору желаешь?
— Не молюсь я ему, на кой он мне?!. А только батька наказал: «О Вифлееме — молчок».
— Боишься отца?
— А то нет. — Тиша нахмурился и добавил: — Ирод он…
— Отец? — Генька даже оторопел.
— Ирод! — упрямо повторил Тиша, — Он маманю загнал в могилу. У нее чахотка объявилась. А он не пускал лечиться.
— Почему?
— У нас в Вифлееме к докторам не ходят. Грех, мол. Бог наслал хворобу, бог и исцелит. Вот и умерла маманя. — Тишка отвернулся.
Несколько минут шли молча.
— Вот и выходит: паршивая у вас секта, — в сердцах плюнул Генька.
— Опять? — Тиша остановился. — Ты это брось. Иначе рассоримся. Навсегда.
Глава 16
«Эх, жаль, что отец уехал. Он бы придумал, как вызволить Тишку из этого проклятого Вифлеема. А что если Филимонычу?..» — Генька набрал знакомый номер.
— Кстати позвонил, — послышалось в трубке. — Пойдешь послезавтра со мной в архив.