— Давай дальше! Что вы еще выведали?
— Больше ничего.
— Да! — майор покачал головой. — Не помогли твои факты. Пропала пушка! Как сон, как утренний туман.
Витя позвонил Бортовому ровно через час.
Услышав Витину просьбу, Бортовой замолчал. Словно обдумывал, как поступить.
— Телефон фотографа? Где-то в старом блокноте. А какие тебе фотографии?
Витя замялся. Может, у фотографа ничего и нет. А насчет отца долго объяснять… Наконец промямлил:
— Про войну…
— Задурил вам голову капитан. Все про войну, да про войну. А телефон фотографа… Не знаю, сохранился ли. Позвони через недельку. Я поищу.
Витя попрощался и положил трубку.
«Ну, вот, — подумал он. — Не везет…»
Оставалась одна надежда — Евсей Львович.
Витя нащупал в кармане последнюю двухкопеечную монету.
На тихой Таврической улице после революции богатые квартиры сразу опустели: владельцы поторопились убраться из большевистского Питера. В их жилища стали вселять рабочих с нищих окраин, балтийских матросов, демобилизованных солдат.
Латышскому стрелку Яну Розиту из охраны Смольного достались две комнаты с балконом. Долго не мог он привыкнуть к такому простору. По вечерам, покуривая трубочку, расхаживал по гулким пустым комнатам, и паркет жалобно скрипел под солдатскими сапогами. И только когда из Либавы приехала жена с сыном — Яном-младшим, заброшенная квартира приняла жилой вид.
Ян-младший плохо знал русский язык, мучительно стеснялся этого и на всю жизнь сохранил привычку тщательно подбирать слова. Говорил он медленно и, казалось, долго пережевывал каждое слово, прежде чем выпустить его изо рта.
Витя с порога прихожей стал объяснять, кто он такой, но Розит прервал его:
— Заходи, мальчик. Я знаю — меня уже немножко предупреждали.
Витя опешил: кто же? Странно… Спросить? Нет, неловко. Он прошел вслед за Яном Яновичем в комнату.
Казалось, здесь были одни лишь шкафы: они тянулись по всем стенам, заворачивали в ниши, и даже в проем между окнами был втиснут какой-то высокий и узкий, как башня, шкаф. За стеклянными дверцами в чинном порядке выстроились прозрачные пластмассовые коробки, с четкими номерами на боку.
«Что же тут? Фотографии?» — подумал Витя.
— Это есть негативы, — перехватив его взгляд, неторопливо пояснил Ян Янович. — А вот тут, — он указал на нижние ящики, разделенные на ячейки и похожие на непомерно разросшиеся соты, — тут пленки. Учись, мальчик, раз ты есть следопыт. Порядок и аккуратность — вот что главное для следопыт.
Вите показалось, что в одном из шкафов — книги. Присмотрелся — нет. Блокноты, переплетенные в черную кожу. Массивные альбомы.
— Это есть для снимков, — пояснил Ян Янович. — И тут тоже снимки, — показал он на толстые папки, бювары и большие черные конверты, заполнявшие верхние ярусы шкафов.
«Как в музее!» — Витя, главное, старался ничего не задеть. Но шкафов было так много и сходились они под такими неожиданными углами…
— Имей на виду, мальчик, — моя коллекция еще немножко не готова. Делаю исключение только для ученик высокоуважаемого капитана Ярова. Раз ты есть следопыт — погляди, тебе должно быть интересно.
На стол перед Витей легли яркие, поблескивающие глянцем снимки.
Заяц-русак, ошалев от первого весеннего солнца, радостно скачет по полю.
На влажном морском песке чинно разгуливают чайки.
Стройный олень вскинул легкие ветвистые рога.
Овчарка, навострив уши, уставилась в аппарат мудрыми глазами.
И еще: звери, птицы, деревья, цветы…
Витя долго любовался фотографиями.
— Очень красиво. Но знаете… Меня-то больше… военные снимки…
Ян Янович насторожился.
— Вот что, мальчик. Следопыт должен заниматься фауна и флора. А война — это не есть забава. Я уже наслышан, что у тебя к ней нездоровый влечение. Да, нездоровый…
Ян Янович сердито встал.
«Конец» — понял Витя. Он тоже встал.
— Думаете, я не всерьез… А вот генерал… сразу понял…
— Генерал?
— Ну, да! Он газету показывал… И про вас тоже говорил… — очень кстати вспомнил Витя. — Что вы на сбор не пришли… И о вашем здоровье…
— Обо мне? — фотограф посмотрел недоверчиво. — Впрочем, если это есть так… — Видно, какая-то мысль пришла ему в голову, и он, ловко обходя углы, заспешил к дверям. — Если это есть так, надо поблагодарить генерала за внимание. Сейчас я позвоню. Только, пожалуйста, мальчик, без меня ничего не дотрагивай руками.