— Не плачь, — еще раз сказала Женька. — Хочешь, я тебе про этот остров интересную историю расскажу. Хочешь?
— Хочу.
Женька придвинулась поближе к Лиде и дрожащим от возбуждения голосом стала рассказывать.
— Здесь во время войны, когда фашисты сюда пришли, партизанский отряд воевал. Как ни старались фашисты, никак не могли отряд этот уничтожить. А командира отряда так все и прозвали: «неуловимый», потому что его никак изловить не могли… И знаешь, где этот отряд скрывался?
— Где? — шепотом спросила Лида.
— На этом самом острове, где мы с тобой сейчас сидим.
— Правда? На этом самом?..
У Лиды по спине забегали мурашки, она зябко поежилась и натянула на колени подол все еще не высохшего платья.
— И вот, слушай дальше, — продолжала Женька. — Узнали фашисты про этот остров… Обстреляли его сначала из автоматов, потом из пулеметов, потом из пушек. «Ну, думают, уничтожили всех, перебили…» И вдруг ночью партизаны набросились на них с тыла! Целый полк перебили. Остальные фашисты разбежались — испугались, подумали, что мертвые воскресли!.. А оказалось, что партизаны от острова к берегу подземный ход вырыли, под речкой его провели…
— Да?.. — шепотом спросила Лида. — А где же он, подземный ход?
— Засекречен! — таинственно прошептала Женька. — Никто, кроме тех партизан, не знает… Я весь остров обыскала — нет ничего… Давай вместе поищем. Завтра. Хорошо?
— Ага! Поищем! Может, тайну какую откроем!
— Откроем! — поддержала ее Женька.
Лида тоже знала одну военную историю. Только не такую интересную, без подземного хода и партизан.
— Мой папа тоже воевал, — сказала она тихо. — И я тоже всяких военных историй полным-полно знаю. Например, как папа мост в сорок первом году взрывал. Когда наши отступали… Все бы, конечно, хорошо обошлось, если бы их фашисты не обнаружили. Вот тогда Ефимова и ранили, это папин товарищ — Ефимов. Тогда он говорит папе: «Полай к мосту один, я все равно не доползу». Папа один к мосту пополз. И только он до моста добрался, как Ефимов по фашистам стрелять начал — это, чтобы от моста внимание отвлечь. Тут по нему огонь открыли…
— Убили? — равнодушно спросила Женька.
— Почти. Из него потом пуль двести вытащили.
— Так уж и двести!
— Если тебе неинтересно, так я могу и не рассказывать, — обиделась Лида.
— Интересно. Давай дальше.
— Дальше? — смущенно переспросила Лида. — А уже все.
— Все? — разочарованно протянула Женька. — Да таких подвигов во время войны полно насовершали!
— Полно! — возмутилась Лида. — Сама вот такой соверши, а потом и говори! И, если хочешь знать, его потом все равно убили. Почти уж под самым Берлином. В атаке. А война потом уже скоро кончилась…
Она умолкла. Подвиг Ефимова, о котором отец всегда рассказывал с волнением, ей вдруг тоже стал казаться не таким уж и стоящим. Это все-таки не перебитый партизанами немецкий полк…
Девочки долго молчали. Потом Лида сказала:
— Интересно, который час? Часов десять, наверно?
— Больше.
Огромное небо над головой пестрело яркими звездами, на противоположном берегу город озорно подмигивал электрическими огнями, и нельзя было разобрать, где кончаются небесные звезды и где начинаются электрические. Звезды мерцали, перемигивались, подмигивали, словно дразнили Лиду. И Лида, глядя в небо, сказала тихо:
— Звезды здесь у вас какие-то ненормальные… Перемигиваются… Дразнятся.
— Шепчутся, — сказала Женька задумчиво.
— Что? — Лида рассмеялась. — Ну и придумала!
— Шепчутся! — упрямо повторила Женька. — Когда вот так тихо, они всегда шепчутся. Ты прислушайся хорошенько.
Лида прислушалась, но ничего не услыхала.
— Ерунда какая, — сказала она наконец. — Ну о чем они могут шептаться? Ну о чем?
Женька помолчала, отодвинулась от Лиды и сухо сказала:
— Не знаю.
Обиделась, наверно.
— Женя! — окликнула ее Лида. — Ну и пусть шепчутся. Расскажи еще что-нибудь.
Женька молчала. Лида легла на песок, прижалась щекой к Женькиному плечу и стала смотреть на звезды. Они по-прежнему мерцали, перемигивались, а может быть, и шептались — кто их знает.
Потом звезды почему-то стали большими, яркими, толстыми и, как веселые солнечные зайчики, начали мелькать у Лиды перед глазами. Лида улыбнулась, еще теснее прижалась к Женькиному плечу и уснула.
…Проснулась Лида на рассвете. Не сразу сообразив, где она и что с ней, Лида привстала, села на сырой холодный песок и огляделась по сторонам. Утренний воздух был тяжелым и прохладным. Над сонной, ленивой Степнянкой стоял туман.