— Ты бы матери написал, что, мол, не буду больше. Последний раз, мол…
Сергей писал матери всего два слова: «Можешь приезжать». Мать приезжала, и некоторое время жизнь у них в доме шла нормально. А потом все начиналось снова.
Две недели назад, когда отец, протрезвев после попойки, сидел за столом, Сергей сказал ему, глядя мимо него куда-то в угол:
— Поступлю работать, возьму мать с Веркой к себе. А ты как хочешь. Живи один.
Отец посмотрел на сына и расхохотался:
— А ты их прокормишь? Работничек!
И через несколько минут серьезно сказал:
— Зря ты это, сынок. Я же сказал: последний раз.
И вот опять…
Сергей посмотрел на отцовские сапоги, торчащие из-под пальто, погасил лампу и опустил голову на руки.
Целых три дня Лена носила в портфеле заявление Тихомирова и все никак не решалась отнести его директору. Не потому, что она боялась директора (директор был «мальчишечий», из бывшей мужской школы, и девочки его немного побаивались), а потому, что знала: нужно рассказать все, что видела: и о том, как Сергей вел пьяного по улице, и о том, как грязно и неприютно у него в доме.
А если после этого Сергею попадет от отца и он выместит зло на Лене? Если вот возьмет и отколотит?.. И не будет ничего удивительного: не лезь не в свое дело. Конечно, очень глупо и обидно, если тебе пятнадцать лет, а тебя отколотят, как первоклашку…
Сегодня Лена, наконец, решилась. После уроков она подошла к двери директорского кабинета и постучалась.
Но когда за дверью раздался голос директора: «Да-да, войдите», — Лену словно кто-то подстегнул плеткой. Она повернулась и побежала прочь. Уже в самом конце коридора она услыхала, что дверь кабинета открывается. «Сейчас он меня увидит и подумает, что постучала нарочно», — Лена пробкой вылетела на лестничную площадку, взлетела вверх по лестнице и остановилась: дальше бежать было некуда, дальше был чердак.
И вот она уже около часа сидит на чердаке на ящике с песком и втихомолку ругает себя. «Это все потому, что у тебя нет характера. Все потому, что у тебя не хватает силы воли съехать на лыжах с горы. Все потому, что у тебя трусливая душонка, а от тебя, может быть, зависит сейчас судьба целого человека…»
Ей вдруг стало страшно жалко Сергея (вспомнила почему-то керосиновую лампу и как Сергей сказал: «лампочка перегорела»), и она заплакала.
На чердаке было холодно, пахло пылью и паутиной…
Полчаса спустя Зоя, вышедшая из актового зала, где она помогала редколлегии оформлять стенгазету, столкнулась с Леной. Лена шла по коридору к директорскому кабинету, держа в вытянутой правой руке листок бумаги, решительно глядя вперед, твердо сжав губы, словно собиралась прыгнуть в ледяную воду или вызваться отвечать урок по физике, а за нею тянулся длинный шлейф из паутины.
Сергей около двух часов торчал возле закусочной, ожидая отца. Отец не появлялся. Сергей ждал до тех пор, пока не замерз до того, что перестал чувствовать на ногах валенки. Тогда он стиснул зубы, повернулся и пошел домой.
Отец был дома. Трезвый.
— Из школы?
— Из школы.
— А почему без портфеля?
— Так.
— Двойки, значит, в карманах носишь?
— А я пока еще ни одной двойки не получил.
— А в школу меня, наверно, вызывают, чтобы тебя похвалить?
Сергей ничего не ответил, но сердце у него дрогнуло.
Отец вернулся из школы поздно. Пришел весь какой-то взъерошенный и уставший.
Сергей сидел на постели и ждал, что он скажет.
Отец долго молчал. Потом сел рядом с сыном, достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и протянул его Сергею.
— Твое заявление. Возьми пока. Подашь его, сынок, коли слова не сдержу… Так с директором и договорился.
После долгой паузы Сергей спросил:
— Матери писать, что ли, чтобы приезжала?
— Не надо. Сам напишу.
Сын давно уже спал, а отец все сидел, низко склонившись над исписанным листком, и думал о том, что это, в сущности, всего лишь второе письмо, которое он пишет жене. Первое он писал восемнадцать лет назад, когда они еще не были женаты. И то, первое, письмо было писать легче, чем это.
Сергей пришел в школу.
Лена все уроки просидела на самом краешке скамьи, с опаской поглядывая на него. Кто его знает, о чем он думает!
В конце последнего урока она не выдержала и послала Зое записку: «Если хочешь, буду просить у тебя прощения хоть двадцать раз, пусть только Игорь срочно освободит мое место».
Когда Лена, возвращаясь из школы, подошла к своему дому, то увидела, что у калитки стоит Сергей.