А что касается Пустовойтовой, то ее следует от Сенина отсадить.
Нужно сказать об этом Ирине Осиповне.
Раньше классным руководителем седьмого «Г» был Василий Илларионович, учитель по физике.
Василий Илларионович был строг, и ученики его побаивались. Двойки он ставил беспощадно, хотя, когда ставил их, заметно нервничал.
Как говорила Трехина, она с Василием Илларионовичем «сработалась» очень хорошо. Оба были строгими, оба имели одинаковые мнения о тех или иных учениках седьмого «Г», оба готовы были сурово наказывать.
Но внезапно в начале этого учебного года Василия Илларионовича назначили классным руководителем в девятый класс, руководитель которого ушёл на пенсию, а седьмой «Г» передали Ирине Осиповне — молоденькой преподавательнице русского языка, которая только что окончила пединститут.
Вот уж с ней-то староста никак сработаться не могла!
Учеников своих Ирина Осиповна знала еще очень плохо, и уж, кажется, в этом отношении староста Трехина должна была бы стать единственным связующим звеном между нею и классом. (Ведь три года Трехина на руководящей работе, всех одноклассников знает, как свои пять пальцев!)
Но Ирина Осиповна предпочитала иметь о каждом из учеников свое собственное мнение, и мнение это, по-видимому, очень сильно расходилось с мнением старосты.
Когда Трехина вежливо намекала Ирине Осиповне, что некоторых учеников седьмого «Г», таких, как, например, Пустовойтова, все равно не перевоспитаешь, и лучше бы уж не тянуть Пустовойтову из класса в класс, а поскорее бы от нее отделаться, оставить на второй год, Ирина Осиповна смотрела на Трехину очень холодно.
Когда Трехина сказала Ирине Осиповне, что Пустовойтову и Сенина нужно бы обязательно рассадить по разным партам, та нахмурясь, промолчала и никаких мер относительно Сенина и Пустовойтовой не приняла.
Староста решила действовать самостоятельно.
— Слушай, — сказала она на большой перемене Ниночке. — Ты сейчас пересядешь на заднюю парту к Сенину, а я возьму к себе Пустовойтову. На меня-то она не повлияет!
Но Пустовойтова уходить с задней парты не захотела.
Староста возмутилась:
— Сейчас же собирай книги! Живо!
— Не пойду!
— Хорошо же!
Трехина ухватила Вальку за руку и потянула к себе.
Валька другой рукой крепко вцепилась в парту. Трехина потянула сильнее.
— Валя! — вдруг жалобно попросила Валька. — Помоги!..
Растерявшийся Валя ухватил Вальку за край фартука.
Староста покраснела от негодования и потянула Вальку еще сильнее.
Но Валя крепко уперся коленями в край парты и Валькиного фартука не выпустил.
А по коридору уже мчался кто-то из семиклассников и по дороге всем сообщал:
— В классе Трехина и новенький из-за Вальки дерутся…
Когда вокруг парты, где происходило сражение, собралась веселая толпа, староста выпустила Валькину руку, грозно посмотрела сначала на Вальку, потом на Валю и с достоинством отошла к своей парте, где сидела, держа под мышкой портфель, готовая к эвакуации на заднюю парту, председатель Ниночка.
— Поздно спохватились, — сказала ей староста. — Она на него уже успела повлиять.
Ох, зачем только выбрали Ниночку председателем! Выбрали бы Колю Чижаковского. Он один раз сказал, что у него лопнет в конце концов терпение и он как следует треснет деятельного сверх меры старосту по шее.
А у нее, у Ниночки, терпения хватит, наверно, надолго-надолго…
Ниночка привыкла слушаться Трехину и подчиняться ей во всем.
Жили они с детства в одном дворе, вместе играли когда-то в дочки-матери (Трехина всегда была «матерью», а Ниночка «дочкой») и в школу (Трехина была «учительницей», а Ниночка «ученицей»).
Еще тогда все взрослые во дворе говорили, что из рассудительной и серьезной, умеющей командовать Тони Трехиной непременно выйдет педагог.
А сама Трехина педагогом стать решила лишь в прошлом году. И уж, конечно, педагог из нее получится замечательный!
«Уж будьте покойны, — говорила она, — педагогических способностей у меня побольше, чем у некоторых педагогов. Во всяком случае, у меня на уроках руки дрожать не будут».
Последнее относилось к Ирине Осиповне.
Трехина и Ниночка сидели на первой парте и видели, как у Ирины Осиповны дрожали пальчики, когда она, начиная урок, раскрывала классный журнал.
А вот позавчера Ирина Осиповна вместо пятерки Коле Чижаковскому поставила на журнальной странице напротив его фамилии кляксу.
Промокашки в журнале не оказалось, и Ирина Осиповна промокнула кляксу указательным пальцем, а после этого покраснела почти до слез.