На уроке геометрии ее вызвали. Но тройки она не получила. Было глупо надеяться на тройку: она не смогла доказать даже теоремы, пройденной на прошлом уроке.
Александра Дмитриевна пожала плечами и поставила Ире двойку. Ребята смотрели на Иру с сочувствием и немного удивленно: «Что же твой репетитор-то?»
Сметая с крыш снежную пыль, дул колючий ветер.
Ира медленно брела по улице. Домой идти не хотелось.
Вот больше и не нужно сидеть ночами над учебником. Тройка в четверти обеспечена.
Ветер трепал расстегнутый воротник пальто, обжигал горло. На сердце было так тяжело, что хотелось лечь на снег, зарыться в него головой и лежать так.
На следующий день у Иры поднялась температура. Вызвали врача. Оказалось, ангина. «Вот и хорошо, — лениво подумала Ира. — Времени теперь будет много. Как следует возьмусь за геометрию. Может быть, до конца четверти еще успею исправить». Но заниматься не хотелось. Ира взяла с тумбочки у постели книгу, раскрыла ее и перевернула несколько страниц.
…«Я растерянно огляделся и увидел между камнями пожелтевший лопух, в который был завернут браунинг. «Выпрямляйся, барабанщик! — повторил мне тот же голос. — Выпрямляйся, пока не поздно. Встань и не гнись!» «Хорошо! Я сейчас, я сию минуточку», — виновато прошептал я. Но выпрямляться мне не хотелось. Мне здесь было хорошо за сырыми холодными камнями…»
Ира закрыла книгу и с головой закуталась в одеяло. Под одеялом было уютно и тепло. Выпрямляться не хотелось…
Тетя Даша распахнула дверь в ее комнату и сказала:
— Ириночка, к тебе.
Ира выскочила из-под одеяла, натянула на себя платье и смущенно засуетилась. Из-за спины тети Даши выглядывала Таечка.
Когда тетя Даша ушла, Таечка выложила на стол задачник, учебник и карандаш, села за стол и строгим тоном учительницы сказала:
— Приступим к занятиям.
Ира молча подошла к столу.
— Садись же, — рассердилась Таечка. — Ты мне свет загораживаешь.
Ира отодвинула задачник в сторону и тихо спросила:
— А почему ты все-таки не хочешь учиться в училище или в консерватории?
Таечка немного помолчала, потом ответила:
— Я в мамин цех пойду работать. Я ведь тебе уже говорила.
— А что в этом мамином цехе делают?
— Книги переплетают.
— А как?
— На машинах, известно как. А можно и без машин, руками. Я умею. Мама научила.
Таечка вынула из портфеля книгу в зеленом глянцевом переплете с красными уголочками.
— Вот. Сама переплела.
Она подержала книгу в руках и предложила:
— Хочешь, оставлю почитать.
— Оставь.
Ира раскрыла книгу и улыбнулась: «Судьба барабанщика».
Таечка задумчиво сказала:
— Я-то вообще подумаю, куда идти. Математиком тоже интересно — геометрию в школе преподавать. А у меня папа почтальоном работает. Тоже интересно…
— А тебе в консерватории все равно надо учиться. У тебя талант.
Таечка подняла на Иру глаза. Глаза у нее были светло-карие, большие и очень серьезные.
— Нет у меня никакого таланта, — сказала она тихо.
— Как же нет? Вот целое произведение написала.
— Ну, и что же? Написала и больше не буду.
— Почему?
— Скучно. По-моему, задачи по геометрии решать интереснее. А если скучно, то какой же это тогда талант…
Тогда Ира вдруг неожиданно для себя громко и вызывающе сказала:
— А у меня талант есть! — И так как Таечка молчала, Ира еще раз упрямо повторила: — А у меня есть.
Таечка по-прежнему молчала.
Тогда Ира заговорила быстро, со слезами в голосе, то и дело закусывая губы, чтобы не расплакаться.
— Если нет у тебя таланта, так и нечего было соваться… Меня из-за тебя не пропустили… На районный… А я каждый год на районном выступала… Я… я все равно пианисткой буду… Знаменитой! А ты занимайся своей геометрией, — и она швырнула Таечке задачник.
В этот день они не занимались. Таечка ушла.
После ее ухода Ира уронила руки на стол, голову на руки и горько заплакала.
Плакала она потому, что придется просить прощения у Таечки, без которой ей все-таки не справиться с геометрией. Плакала потому, что очень скучно играть на рояле, если тебе не хлопают. Плакала потому, что эта маленькая, такая незаметная девочка в больших подшитых желтой кожей валенках окончательно убедила ее в том, что нет у нее, у Иры, никакого таланта. Плакала еще и потому, что знаменитой пианисткой она, Ира Яковлева, не станет никогда, и нужно будет теперь выбирать для себя новую профессию…