— А ты поешь арбуза-то, — зевнул Дракин, свертывая новую цигарку.
— Я наелся, во! — сказал Костик и хлопнул себя по твердому животу.
— Да ты лучше другого отведай, тот послаще будет. — Дед, не поднимаясь с лавки, выкатил из-под нее другой арбуз и отхватил ножом новый кусок.
— Не лезет, — просипел Костик.
— Хороший арбуз завсегда полезет. Ну как, вкусный?
— Угу, — сказал Костик, вяло вздыхая и глотая приторный сок.
Живот наполнился по самое сердце, глаза его осоловели.
— Кто же так ест? — сказал Дракин. — Ценный продукт, а ты выедаешь только из середки.
Дед отрезал от арбуза маленький кусочек, съел его, аккуратно собрал косточки и вместе с коркой бросил под лавку.
— Нехорошо есть до обеда, а старуха чего-то припозднилась. Ты, малый, не смотри на меня, старика, ешь, ешь!
И вдруг с Костиком приключилось неладное. Он выбежал из сторожки, пошуршал в кустах и вскоре вернулся.
— Ну, я пошел, — сказал он и легко вздохнул.
— Что с тобой поделаешь. Иди, коли так.
Но Костик не уходил. Перетянул покрепче штаны и не уходил.
— Дедушка, а ты мне дай арбуз, ладно?
— Ну вот, я ж говорю, мало ел. Садись. Арбуз такое дело — маленьку передышку дашь, а потом, стало быть, сызнова начинай.
— Не! — вытаращил Костик глаза и отступил от дверей. — Это не мне. Ребятам.
— Это каким же? Дружкам твоим?
— Ага. Они ждать будут.
— Значит, слову верность соблюдаешь?
Дед оглядел его щуплую фигурку своими острыми глазами, лукавыми глазами старичка-лесовика, пыхнул дымком.
— Ну ладно, выбирай. Только дружкам в другой раз не больно доверяйся…
Ребята прыгали с мостика в воду, барахтались в песке, совершенно ошалевшие от жары и безделья. И вдруг появился Костик.
— Лопушок идет!
— Ей-бо, тащит!
Ребята повыскакивали из воды, налетели на Костика, выхватили у него арбуз и подняли страшный галдеж.
— Себе с середки, а мне с краю, да?
— Погляди, что мне дал — одной кожи, а мякоти чуть!
Ребята ели, обливаясь обком, пуляли друг в друга косточками, приплясывали от удовольствия. Вмиг от арбуза ничего не осталось.
— Ой, а Лопуху-то забыли оставить!
Но Костик, блаженно щурясь, похлопывал себя по животу:
— Не, я поел. Дедушка угостил.
— А он тебя не лупцевал?
— Не.
— Так-таки ничего и не сделал?
— Ничего. Посидели мы с ним, а он все бабку свою вспоминал. Ну, поел я арбуза, а потом он на дорожку с собой дал.
— Ловко ты его, — сказал Васька Чаусов, обгладывая корочку. — Зря я не пошел.
— Я же говорил, отпустит, — сказал Махтай и пощупал у Костика живот. — Видать, много съел.
И снова стали ребята валяться в песке, дремать и жариться на солнце.
Юлька и Павлик
Павлик был круглый, ушастый, очень упрямый и в руки никому не давался. Даже мать порою не знала с ним сладу, и только Юлька, десятилетняя девчонка, жившая по соседству, умела к нему подойти.
— Вот погоди, Юльке скажу, — грозилась, бывало, мать.
И — удивительное дело! — мальчик моментально утихал.
Не то чтобы девочка очень уж была с ним ласкова или выдумывала необыкновенные затеи, а просто, наверно, глаз у нее был такой: посмотрит, так сразу почему-то хочется сделать все, о чем ни попросит.
Когда Павлику было пять лет, его прозвали «Юлькин жених». Дразнилка не обижала, он еще больше привязался к девочке. Вместе пропадали они на речке, вместе ходили по грибы, но к старым немецким окопам, где росла густая малина, Юлька старалась ходить без него.
— На мине подорвешься! — кричала она. — Помнишь, бычок убился?
— А как же ты? — пугался Павлик и тайком, прячась по кустам, следовал за ней, пока случайно не попадался ей на глаза.
Юлька колотила его, Павлик даже плакал, но все же дальше шли они вместе. Теперь он уже не боялся, что Юлька подорвется на мине. Ему казалось, что если это и могло произойти, то лишь тогда, когда она уходила в лес без него.
Ростом Юлька не вышла, чуть повыше Павлика, и со стороны казалось — приятели как приятели, а чужие принимали их за брата и сестру. Павлик рос в семье один, он часто мечтал о сестре, которую представлял такой же, как Юлька.
Юлька научила его читать первые буквы. Отец привозил иногда из города книжку. Павлик брал ее и тут же бежал к своей приятельнице.
— Во как батя книжку купил! Почитай!..
Хотя книжки были для самых маленьких, но Юльке и самой было очень интересно — она читала и перечитывала их, а потом пересказывала Павлику своими словами. Это было еще интереснее, потому что девочка так увлекалась, что не замечала, как придумывала новые подробности, которых не было в книжке.