Сначала понадобилось очистить место от валявшихся на нем обломков скал. Затем была вырыта могила, достаточно глубокая, чтобы дикие звери не смогли добраться до трупа.
В эту могилу друзья благоговейно опустили тело француза; его засыпали землей и в виде памятника навалили несколько больших обломков скал.
Доктор стоял неподвижно, глубоко погруженный в свои мысли. Он даже не слышал, как товарищи звали его, чтобы отправиться вместе с ними на поиски убежища от зноя.
— О чем ты так задумался, Самуэль? — спросил Кеннеди.
— Я думаю о том, что за странные контрасты встречаются в природе и до какой степени удивительны бывают случайности. Знаете, в какой земле погребен этот человек, так мало ценивший все земные блага?
— Что ты хочешь сказать, Самуэль? — заинтересовался шотландец.
— Представьте себе: этот священник, давший обет бедности, покоится в золотом руднике…
— В золотом руднике?! — в один голос закричали Кеннеди и Джо.
— В золотом руднике, — спокойным тоном подтвердил доктор. — Камни, которые вы небрежно отшвыриваете ногами, содержат в себе золото.
— Быть не может! Быть не может! — повторял Джо.
— В трещинах сланца вы легко можете обнаружить золотые самородки, — продолжал доктор.
Тут Джо, как сумасшедший, бросился к валявшимся повсюду камням. Кеннеди был не прочь последовать его примеру.
— Да успокойся же, мой милый Джо, — обратился к нему Фергюссон.
— Ну, сэр, говорите, что вам угодно…
— Да что ты, Джо! Такой философ, как ты…
— Эх, сэр, здесь уж не до философии!
— Подумай хорошенько, милый мой, к чему нам все это богатство? Ведь мы не можем взять его с собой, — уговаривал доктор.
— Как? Не можем взять его с собой? Хорошее дело!
— Слишком большая тяжесть для нашей корзины, Джо. Я даже не хотел тебе говорить об этом, чтобы у тебя не явилось напрасных сожалений.
— Как, бросить все эти сокровища! — твердил Джо. — Бро сить наше богатство!.. Оно ведь действительно наше. Все это бросить?
— Берегись, друг мой, как бы ты не заболел так называемой «золотой лихорадкой», — смеясь, сказал доктор. — Неужели покойник, которого ты похоронил, не преподал тебе урока суетности всего мирского?
— Все это хорошо! — ответил Джо. — Но ведь золото! Мистер Кеннеди, послушайте, — продолжал Джо, — вы мне поможете набрать хоть несколько этих миллионов?
— Но что же мы с ними станем делать, бедный мой Джо? — отозвался Кеннеди, который не мог удержаться от улыбки. — Мы ведь явились сюда не богатство наживать, да и вывезти его отсюда нельзя.
— Эти миллионы — вещь тяжелая, в карман их не положишь, — добавил доктор.
— Ну, тогда нельзя ли эту самую руду взять с собой вместо песка, как балласт? — спросил Джо, прижатый к стене.
— Хорошо, на это я согласен, — ответил Фергюссон, — но с условием: не корчить гримас, когда нам придется выбрасывать за борт целые тысячи фунтов стерлингов.
— Целые тысячи фунтов стерлингов! — растерянно повторил Джо. — Да неужели и вправду все это — золото, сэр?
— Да, друг мой, это место — резервуар, который природа веками набивала своими сокровищами. Этого золота хватит, чтобы обогатить целые страны. Тут, в этой пустыне, — и Австралия и Калифорния, вместе взятые.
— И все это будет зря пропадать?! — воскликнул Джо.
— Возможно. Во всяком случае, вот что я сделаю, милый мой, тебе в утешение…
— Не так-то легко утешить меня, сэр, — уныло перебил его Джо.
— Вот послушай. Я сейчас точно определю, где находится это золотоносное место. По возвращении в Англию ты сможешь сообщить о нем своим соотечественникам, если ты уж так уверен, что золото их осчастливит.
— Конечно, сэр, я сам вижу, что вы правы. Что же, покоряюсь, раз уж никак нельзя поступить иначе. Значит, наполним корзину этой драгоценной рудой, и все, что от нее останется к концу нашего путешествия, будет чистым выигрышем.
Тут Джо с жаром принялся за работу и вскоре погрузил в корзину около тысячи фунтов драгоценного золотоносного кварца. Доктор, улыбаясь, наблюдал за его работой. Сам он в это время был занят определением места могилы миссионера.
Он высчитал, что она находится на 22°23′ восточной долготы и 4°55′ северной широты.
Взглянув в последний раз на холм, под которым покоился прах француза, Фергюссон направился к «Виктории». Ему хотелось поставить хотя бы скромный грубый крест над этой могилой, затерянной в африканской пустыне, но в окрестностях не видно было ни единого деревца.
— Бог приметит это место, — сказал он.
Доктор был серьезно озабочен и охотно отдал бы много золота за небольшое количество воды. Надо было бы пополнить запас ее; он сильно уменьшился оттого, что пришлось выбросить ящик с водой, когда в корзину «Виктории» вцепился негр. Но в таких выжженных солнцем местах воды не было, и это не могло не тревожить доктора. Огонь в горелке надо было беспрестанно поддерживать, и Фергюссон уже начинал бояться, что воды может не хватить даже для утоления жажды. Подойдя к корзине, доктор увидел, что она завалена камнями, но, не проронив ни слова, влез в нее. Кеннеди также занял свое обычное место, а за ними взобрался и Джо; он не мог не бросить алчного взгляда на остающиеся в котловине сокровища.
Доктор зажег горелку, змеевик стал нагреваться, и через несколько минут газ начал расширяться, но «Виктория» не двигалась с места. Джо молча с беспокойством посматривал на Фергюссона.
— Джо! — обратился к нему доктор. Тот ничего не ответил.
— Разве ты меня не слышишь? — повторил доктор.
Джо знаком показал, что слышит, но не желает понимать.
— Сделай мне одолжение, Джо, сейчас же выбрось часть руды на землю, — сказал Фергюссон.
— Но, сэр, вы ведь сами мне позволили…
— Я позволил тебе этой рудой заменить балласт, вот и все.
— Однако…
— Что же, в самом деле тебе хочется, чтобы мы навеки остались в этой пустыне?
Джо бросил отчаянный взгляд на Кеннеди, но тот сделал знак, что ничем не может ему помочь.
— Ну что же, Джо?
— А разве ваша горелка не действует, сэр? — спросил упрямый Джо.
— Ты сам прекрасно видишь, что горелка действует, но наша «Виктория» не поднимется, пока ты не сбросишь часть балласта. Джо почесал за ухом, взял самый маленький кусок кварца, взвесил его сперва на одной руке, потом на другой, подбросил его — в нем могло быть фунта три или четыре — и в конце концов выбросил. «Виктория» не шелохнулась.
— Ну, что? — проговорил он. — Мы все еще не поднимаемся?
— Нет еще, — ответил доктор. — Продолжай. Кеннеди не мог не засмеяться.
Джо сбросил еще с десяток фунтой, но «Викторин» по-прежнему не двигалась. Джо побледнел.
— Эх ты, бедняга! — промолвил Фергюссон. — Пойми только: Дик, ты и я — все вместе мы весим, если я не ошибаюсь, немногим больше четырехсот фунтов, и раз руда заменяла этот вес, то тебе придется выбросить по крайней мере такое же ее количество.
— Целых четыреста фунтов выбросить! — жалобно закричал Джо.
— Да, и еще немного, чтобы подняться. Ну, смелей!
Джо принялся выкидывать балласт, испуская тяжелые вздохи. Время от времени он приостанавливался и спрашивал:
— Что, начали мы подниматься?
И ему неизменно отвечали:
— Нет, стоим на месте.
— Права же, двинулись! — крикнул он, наконец.
— Еще, еще! — скомандовал Фергюссон.
— Но «Виктория» поднимается, я убежден в этом.
— Говорят тебе, бросай! — вмешался Кеннеди.
Тут Джо с отчаянием схватил еще камень и вышвырнул его из корзины. «Виктория» в то же мгновение поднялась футов на сто и, попав в благоприятное течение, вскоре перелетела через окрестные горы.
— Теперь, Джо, — сказал доктор, — у тебя осталось еще целое состояние, и, если только удастся сохранить до конца нашего путешествия весь этот кварц, ты будешь обеспечен на всю жизнь.