— Сложновато как-то, — закряхтел Рыжик за плечом у Говарда.
«Хорошо, что я прихватил Рыжика! — порадовался тот. — А то здесь все рассчитано на четверорукую обезьяну».
— Этого я и боялся, — сказал он. — Давай в четыре руки. Ты отведи вниз вот эти два голубых рычажка и вот эти три красных рубильника. Да не эти! У тебя над головой. И не отпускай.
Чтобы выполнить указание, Рыжику пришлось распластаться по пульту.
— Чудацкая штука! — прокряхтел он.
— Сам знаю, — кивнул Говард. — Главное, держи и не отпускай.
И он заметался туда-сюда возле пульта, программируя корабль стартовать через двадцать минут. Он задал ему курс на Альфу Центавра и запретил компьютеру включать ручное управление, пока корабль не достигнет цели. Потом Говард пересадил Рыжика на другие кнопки и рычажки и заблокировал корабль, чтобы тот никогда уже не смог вернуться на Землю. Потом пересадил Рыжика еще раз.
— Да меня среди ночи разбуди — я и то придумаю пульт в сто раз удобнее! — возмутился Рыжик, принимая очередную немыслимую позу. — Как корабль-то называется?
— Как, как… «Вентурус», — с отвращением ответил Говард.
Самым сложным оказался последний кусочек программы. Надо было добиться, чтобы корабль всех впускал и никого не выпускал. Говард сделал, что мог, и то сомневался, получилось ли. Но его подстрахует папа — эта часть авантюры зависит от него.
— Вроде бы все готово. Пойдем, — сказал Говард Рыжику.
Они промчались через салон и шлюз и выскочили под гулкие мраморные своды. Пол качнулся под ногами у Говарда и встал на место. И внезапно Говард с удивлением понял, что корабля ему не так уж и жаль. Рыжик, слегка пошатываясь, выбежал за ним в круглый вестибюль. Робот поработал на славу: ни одного листочка на полу не валялось.
В огромном зале по дороге к выходу Рыжик нагнал Говарда и на бегу сказал:
— Знаешь что, если вдвоем помозговать, у нас получится корабль получше этого. Давай попробуем, а?
— Давай, — согласился Говард.
— И назовем его «Вентурус Второй»! — хохотнул Рыжик и запрыгал по ступенькам вниз. — А еще у меня идея…
Но тут Рыжик помолодел на год, захромал и ойкнул от боли. Под глазами у него вновь появились синяки, и ему пришлось опереться на Говарда, когда они пересекали двор.
Остальные поджидали их у старого здания Политехнического колледжа — у запасного выхода. Папа вертел в руках ключ. Он повел всех внутрь, зажигая на ходу свет. Рыжик хромал и едва поспевал за папой. В вестибюле их встретил недовольный сторож.
— Это вы, мистер Сайкс? — неприветливо спросил он. — Время позднее, колледж закрыт на выходные. Очистите, пожалуйста, помещение, сэр.
— Уж простите, мистер Форбс, у меня неотложный семинар, а все материалы я оставил в кабинете, — не растерялся папа. — Дело не терпит отлагательств. У всех этих студентов завтра с утра экзамен. — Он невозмутимо прошагал к лестнице.
— У всех? — недоверчиво переспросил сторож, оглядывая Торкиля, Катастрофу и Рыжика.
— У всех, у всех поголовно! — эхом отдался сверху голос папы, уже преодолевшего половину лестницы. — Поручают, понимаете ли, обучать всякую шушеру — от великовозрастных отстающих до восьмилетних вундеркиндов! Эй, вы, поторапливайтесь, что встали?
Сторож развел руками и пропустил удивительную компанию в вестибюль. Говард изо всех сил сдерживал смех. Папа на свой лад такой же неукротимый, как и Эрскин.
Едва переступив порог своего кабинета, папа проворно взялся за дело: отрегулировал настольную лампу на длинной ножке, поставил под нее пишущую машинку, запасся бумагой, чтобы была под рукой. Торкиль открыл окна, чтобы не только видеть, но и слышать происходящее во дворе. Мама предусмотрительно заперла дверь. Остальные расселись на легкие алюминиевые стульчики.
— Когда мне начинать? — выжидательно спросил папа, привычной рукой заправляя в машинку чистый лист.
— Когда хотите, — ответил Эрскин.
Папа пошуршал черновиками, минутку посидел с закрытыми глазами, потом наклонился над машинкой, но печатать не стал, а вместо этого произнес:
— Одного я не пойму насчет той договоренности с Маунтджоем…
Говард встревоженно вздрогнул. Сейчас папа спросит, зачем нужны слова! Вот сейчас! Но папа сказал совсем другое: