Дэвид вошел в столовую. Астрид говорила:
— Нога ноет и ноет, целый день покоя нет!
— А у меня обе ноги ноют! — простонал дядя Бернард. Но тут он увидел в дверях Дэвида и прекратил состязание.
Дэвид прошел на свое место и уселся в таком тяжелом и неприятном молчании, с каким он еще никогда дела не имел. Очевидно, скандал все еще продолжался. «Хотя, может, — довольно нервно подумал Дэвид, взяв в руки столовую ложку, — они узнали про стену и теперь злятся уже из-за нее». Суп подгорел. В нем плавали черные хлопья. И на вкус он был подгорелый.
Наконец кузен Рональд нарушил молчание, укоризненно проговорив:
— Дэвид, мы все ждем, когда же ты попросишь прощения!
— Простите, — сказал Дэвид, удивляясь, отчего же они до этого-то молчали.
Снова воцарилось тяжелое молчание.
— Мы хотим выслушать твои извинения! — потребовала тетя Дот.
— Ну, я извиняюсь, — сказал Дэвид.
— Это не называется «извинения»! — возмутился дядя Бернард.
— Ну я же сказал «простите», и я сказал «извиняюсь», — заметил Дэвид. — Что еще вы хотите услышать?
— Например, чтобы ты взял свои слова обратно, — предположила Астрид.
— Ладно. Беру свои слова обратно, — согласился Дэвид, надеясь, что теперь-то уж наконец мир будет восстановлен. Но, сказав это, он подумал, что ничего глупее и выдумать нельзя. Как это похоже на Астрид! — А как вообще можно взять свои слова обратно? Ну, в смысле, раз уж ты это сказал, значит все, слова сказаны, верно? Поэтому…
— Достаточно, — сказал кузен Рональд.
И вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь унылым звяканьем ложек. За это время Дэвид успел пожалеть, что его проклятие было не настоящим. Хорошо бы оно уже подействовало. Потом кузен Рональд откашлялся и сказал:
— Дэвид, мы должны сообщить тебе одну вещь. Мы решили — исключительно ради тебя — вообще не ездить в Скарборо. Мы останемся здесь, и ты останешься с нами.
Дэвид ушам своим не поверил.
— В смысле, я не еду к мистеру Скраму?!
— Ты не едешь к мистеру Скраму, — подтвердил кузен Рональд.
— Здо-о-рово! — воскликнул Дэвид. Он сейчас испытывал такой прилив восторга, облегчения и признательности, что готов был обнять кузена Рональда. — Спасибо большое!
Вот здорово, что это было не проклятие! Теперь он может делать все, что захочет, и видеться с Люком сколько душе угодно!
— Замечательно!
Сияющий Дэвид обвел взглядом всех своих родственников. Они сурово и укоризненно смотрели на него в ответ.
— Дэвид, — с упреком сказал кузен Рональд, — надеюсь, ты сознаешь, что мы все принесли серьезную жертву ради твоего блага. Поездка в Скарборо так много значила для нас! Мы больше не будем говорить о твоем хамском поведении за обедом, но мы хотели бы услышать подобающее изъявление признательности за все, что мы для тебя сделали.
У большинства людей после такой речи вся признательность бы испарилась. У Дэвида так точно.
— Но я же сказал «большое спасибо»! — возразил он. — Могу еще раз сказать, если хотите.
— Слова не имеют значения, дитя мое, — строго заметила тетя Дот. — Мы лишь хотим, чтобы ты хоть раз в жизни ощутил в своем сердце подлинную и искреннюю благодарность.
— Так что же вы от меня хотите-то? — обреченно переспросил Дэвид.
— Иногда мне кажется, мальчик, — решительно заявил дядя Бернард, — что ты родился без крупицы признательности или обычных добрых чувств!
— Но я вам правда признателен! — сказал Дэвид. — Я очень признателен за то, что меня не пошлют к мистеру Скраму, честно-честно!
— Он признателен за то, что его не пошлют к мистеру Скраму! — воскликнула Астрид. — Вы только послушайте! Разве его волнует, что мы остались без отдыха? Ни капельки. Да если я упаду мертвой к его ногам, Дэвид и на волосок не шелохнется!