— А не разжечь ли нам огонек поярче?.. — произнесла она. Надтреснутый голосок прозвучал ничуть не громче потрескивания в очаге. Софи удивилась. Она ожидала, что по просторным залам замка прокатится гулкое эхо. Зато рядом с ней обнаружилась корзина дров. Софи протянула хрустнувшую руку и бросила в огонь полено, отчего в трубу улетел целый сноп сине-зеленых искр. Софи положила в очаг еще одно полено и откинулась в кресле, не забыв прежде нервно оглянуться через плечо — за спиной у нее на буроватом черепе танцевали лиловые отсветы пламени. Комнатка оказалась совсем крохотная. В ней не было никого, кроме Софи и черепа.
— Он обеими ногами в могиле, а я — только одной, — утешила себя Софи. Она повернулась к очагу, в котором теперь полыхало яркое сине-зеленое пламя.
— Наверное, в дереве была какая-то соль, — пробурчала Софи. Она села поудобнее, пристроив узловатые ноги на каминной решетке, а голову — в уголке кресла, и начала сонно размышлять, что будет делать утром. Однако она несколько отвлеклась, потому что в огне ей померещилось лицо.
— Узкое голубое лицо, — шептала себе под нос Софи, — очень длинное и узкое, с узким голубым носом. А вон те кудрявые зеленые язычки сверху — определенно волосы. А что если я не успею уйти, когда Хоул вернется? Ведь чародеи наверняка умеют снимать заклятья. А вон те лиловые огонечки внизу — совсем как рот; ну и зубищи у тебя, дружище. А вместо бровей у тебя два зеленых пламенных пучка… — Вот интересно, во всем очаге было только два островка оранжевого огня — как раз под зелеными бровями, будто глаза, и в каждом точно посередке виднелись лиловые отсветы, и Софи легко могла представить себе, будто лицо смотрит на нее живыми зрачками. — С другой стороны, — продолжала Софи, уставившись в оранжевые огоньки, — стоит ему снять заклятье, и не успею я оглянуться, как он съест мое сердце!
— А ты разве не хочешь, чтобы твое сердце съели? — поинтересовалось пламя.
Говорило совершенно точно именно пламя. Софи видела, как его лиловый рот изгибается, произнося слова. Голос у него был почти такой же надтреснутый, как и у Софи, в нем плевалось и скулило горящее дерево.
— Конечно нет, — удивилась Софи. — А ты кто?
— Огненный демон, — ответствовал лиловый рот. В его голосе было больше скулежа, чем плевков, когда он добавил: — Я привязан к этому очагу по условиям договора. Мне отсюда никуда не двинуться. — Тут голос стал дерзким и трескучим. — А ты ведь тоже вроде как заколдована!
Это окончательно пробудило Софи от дремоты.
— Так ты все видишь! — воскликнула она. — А можешь снять заклятье?
Настала бурная сверкающая тишина, оранжевые глаза на зыбком лице демона осмотрели Софи с ног до головы.
— Сильное заклятье, — сказал наконец демон. — Мне представляется, это работа Болотной Ведьмы.
— Да, — кивнула Софи.
— Но дело не только в этом, — проискрил демон. — Различаю два уровня. Ну и, разумеется, ты никому не можешь об этом рассказать, разве что сами догадаются. — Он еще секунду глядел на Софи. — Нужно досконально все исследовать, — заключил он.
— А сколько времени на это уйдет? — спросила Софи.
— Сколько-то уйдет, — отозвался демон. И добавил, мягко и вкрадчиво мерцая: — А не хочешь ли заключить со мной сделку? Я сниму с тебя заклятье, если ты расторгнешь мой договор.
Софи осторожно поглядела в узкое голубое лицо демона. Вид у него при этом предложении был безусловно коварный. Во всех книжках, которые Софи доводилось читать, яснее ясного говорилось о том, какими невероятными опасностями чреваты сделки с демонами. К тому же не было никаких сомнений в том, что этот демон — очень злой демон. Одни лиловые клыки чего стоят.
— Ты честно? Ты точно честно? — уточнила она.
— Ну не совсем, — признался демон. — Но разве тебе так уж хочется оставаться в подобном виде до самой смерти? Это заклятье сократило тебе жизнь лет на шестьдесят, насколько я вообще могу судить о подобных материях.
Думать об этом было мерзко. До сих пор Софи не допускала этой мысли. А тем не менее именно эта мысль все и меняла.
— А этот твой договор — он с чародеем Хоулом, да? — спросила Софи.
— Разумеется, — согласился демон. В его голосе снова послышался скулеж. — Я прикован к этому очагу и не могу сойти с места больше чем на фут. Я вынужден производить большую часть здешней магии. Я должен следить за замком, двигать его и устраивать всяческие фейерверки, чтобы отпугивать посетителей, и вообще делать все, что скажет Хоул. Хоул, видишь ли, ужасно бессердечен.