Права Анастасия Афанасьевна — горячая у него голова. Сначала сделает, а потом уж думает, как выпутываться будет. Ну, такое уж у него ремесло. В нем без решимости никак нельзя. Не раз она его выручала, а тут вот подвела. Да ладно бы его самого, а то вот и… Мысль о том, что любимая сейчас здесь же в сырых подвалах Приказа, что грозит ей страшное наказание, была невыносима. Желание спасти ее предавало Плахову духу.
— Значит, сказываешь, шпагу первым вытащил Хромов? — начал дознание тучный судья. Он сидел во главе стола и явно был председательствующим.
— Точно так, — согласно кивнул Плахов. — Я же уже говорил.
— А ты разве смертию ему не грозил перед этим? — затараторил второй судья, что сидел по правую руку от председателя. — Он же не просто так оружие свое достал?
— Сказывал, чтобы подобру-поздорову шел… — Плахов с трудом подыскал нужное слово: — Домой…
— А что причиной ссоры стала девка крепостная Воронцова Анастасия, подтверждаешь? — председатель попытался навести Плахова на нужный ответ.
— Да она-то здесь вообще ни при чем… — начал Семен, но тут же был прерван вторым судьей.
— А не она ли через свою служанку подговорила тебя на смертоубийство Хромова?
— Да я и знать-то не знал, что там случилось. Служанку спросите, она сказала, что Воронцов на свою сестру в карты играет, я и побежал.
— Побежал зачем? Убить Хромова? — настаивал председатель.
— Нет. Помешать я хотел такому злодейству.
— А вот некто Стрешнев говорит, — второй судья указал в бумагу с показаниями, — что ты грозился Хромову…
Но стрешневскому доносу не суждено было быть оглашенным до конца. Дверь каземата заскрипела, и в проеме возникла фигура Ушакова. Его трость отмерила несколько шагов по каменному полу, а голос, оттолкнувшись от низких сводов, заставил всех прочих замолчать.
— Что же ты, нехристь, натворил?! — приложил Андрей Иванович ничего не понимающего Плахова. — Взял и свидетеля прикончил. Велено было арестовать и доставить для допросу! А ты?!
— Я… — заморгал озадаченный Семен.
— Что ты?! — повысил голос Ушаков и направился к столику, что стоял у маленького оконца, забранного решетками.
Судьи не решались даже голову повернуть в сторону грозного вельможи.
— Сказано было: Хромова арестовать тайно, а ты целый балаган устроил, да еще солдатне сдался. Экспедитор хренов! — Ушаков подмигнул Плахову. — Я тебя сегодня же под домашний арест на неделю! — Андрей Иванович выдержал небольшую паузу, словно размышляя, таков ли срок. Потом, будто поняв, что надо бы наказать покрепче, вынес окончательный вердикт: — Нет, на месяц!.. На хлебе и воде сидеть будешь!
Наконец председатель решился:
— Я не понимаю, что здесь происходит!..
— Господин сей работал тайным экспедитором, — уважая суд, начал Ушаков. — И приказ имел арестовать фискала Хромова по обвинению во взяточничестве.
Второй судья вновь засуетился, пытаясь показать рвение:
— Но нам нужны доказательства, подтверждающие ваши полномочия.
Ушаков достал из рукава свернутую в трубочку бумагу и протянул секретарю. Председатель принял документ из рук секретаря, разорвал печать и начал читать. По мере того как он знакомился с документом, а через него и с персоной, что так бесцеремонно прервала допрос, масленые глазки его начинали выражать все более и более подобострастия, кое по окончании чтения оторвало его тучный зад от кресла и заставило спину согнуться в почтительном поклоне.
— Если Вашему сиятельству будет угодно, мы его освободим нынче же вечером… — доселе грозный, судья угодливо улыбнулся и развел руками. — Сами понимаете — формальности…
Ушакова судебные формальности в данном случае ничуть не интересовали. Плахов ему понравился. Сметлив оказался, сразу понял, что к чему. Вполне для дела сгодится.
— Его я заберу тотчас же. А все бумаги по делу пришлете к вечеру. — Андрей Иванович не намерен был долее вести дебаты, он взял трость и направился к выходу, по дороге кинув морскому офицеру: — Одевайся и оружие свое не забудь.
Плахов подошел к судейскому столу, забрал лежащие на нем шпагу и шляпу, виновато улыбнулся, мол извините, что не оправдал ваших надежд, и проследовал за столь неожиданно возникшим спасителем.
Глава 9,
об истинной цели экспедиции и настоящей любви