— Еще!!! — раздался ликующий крик.
Федор подал Егору второе ведро.
— Эх, где наша не пропадала, Ваше сиятельство! — и денщик, смеясь от души, окатил барина очередной порцией ледяной воды.
Едва Ушаков перестал жмурить глаза, Туманов увидел, что водные процедуры произвели в Андрее Ивановиче чудесное превращение: взгляд стал ясным, лицо посвежело… И вдруг все тот же голос, что отдавал ему приказы столько лет, скомандовал: «Одеваться!». Туманов понял, что перед ним снова стоял никто иной, как Глава Тайной канцелярии. Егорка довольно покачал головой и побежал готовить платье.
Глава 3,
в коей охотник почуял добычу
Дела Александра Даниловича шли как никогда хорошо. С главными противниками своими свежеиспеченный генералиссимус и адмирал ловко расправился. Указ о назначении малолетнего Петра русским царем подсунул Екатерине за несколько часов до ее кончины. А до того уговорил ее дать свое согласие на брак царевича и своей дочери Марии.
25 мая 1727 года, после обручения, Мария официально стала государевой невестой. И тут уж, когда до заветной цели осталась пара шагов, за Петром II нужен был глаз да глаз. Дабы оградить царя от ненужных влияний, коим подвержен был его неокрепший ум, Меншиков поселил его у себя во дворце — так надежней.
Юный царь практически ничего не унаследовал от деда. Не был склонен к делам государственным. Его тяготили занятия, кои велел с ним проводить будущий тесть. А тут еще эта Марья с вечными приставаниями. Со временем она стала раздражать царя, и он пользовался любым предлогом, чтобы досадить ей, превратив ее буквально в девочку для битья. Мария скрепя сердце сносила обиды, хотя и переживала, что не ладится у нее с Петром, что он четырьмя годами младше нее и нрав у него больно пылкий и невоздержанный. Она часто прибегала к отцу жаловаться на жениха.
Тем самым утром, когда Ушаков дожидался аудиенции в приемной дворца Светлейшего, в очередной раз выговаривала Маша отцу о своих обидах. Александр Данилович дочь любил, но на весах лежала корона, каковая перевешивала любые бабьи слезы. А потому иного совета, кроме как набраться терпения, у Светлейшего не было.
— Ну а что ты хнычешь? — прервал он без церемоний ее жалобы. — Такова женская доля. Он же царь. Терпи.
Тут дверь кабинета растворилась, и на пороге возник камердинер с докладом. Мария, желавшая еще что-то сказать отцу, была прервана на полуслове.
— Ступай пока, — указал Александр Данилович ей на дверь и посмотрел на слугу.
Тот не замедлил доложить:
— Там Ушаков дожидаются.
Меншиков и сам приметил в открытую дверь знакомую фигуру.
— Зови, — приказал он.
Ушаков вошел улыбаясь. Меншиков понимал, как нелегка ему эта улыбка, и поддержал игру, что обоим была на руку: раскрыл объятия и трижды по-христиански расцеловал гостя.
— Андрей Иванович! — приговаривал он между поцелуями, дружески похлопывая Ушакова по спине. — Ну что? Каково житье-бытье в деревне? Насиделся уж поди, али как? По делам-то не соскучился?..
Александр Данилович сел сам и указал графу кресло напротив.
— Смотря что делами называть, Александр Данилович.
— Да ты обидчив, брат! — сделал удивленное лицо хозяин дома. Но поскольку более расшаркиваться перед Ушаковым он намерен не был — и так все политесы уже соблюдены, — то и тон соответствующий далее взял: — Ну да я не за тем тебя вызвал, чтобы обиды старые вспоминать. Ты про морскую экспедицию Вильстера, ту, что мы с покойным Петром Алексеевичем, царствие ему небесное, к берегам Мадагаскара отряжали, слыхал?
— Это ту, что в противовес шведскому флоту послана была искать союза с тамошними пиратами?
— Именно. Только мне более по нраву называть их каперами.
Ушаков улыбнулся:
— Лихими людьми, по морю промышляющими…
Меншиков шутки не поддержал:
— Нам доподлинно известно, что корабли «Амстердам-Галей» и «Декронделивде» так и не достигли берегов Санта-Марии. Ну так вот, Андрей Иванович, снаряжай ты корабль и исполни волю нашего покойного государя.
Ушаков пристально посмотрел на князя:
— С превеликим удовольствием, Александр Данилович. Но много воды утекло с тех пор… Чего пиратов искать? К чему на самом деле корабль снаряжать?