— Зачем врать старой Кич? — нахмурился Паско.
— Сейчас старуха получила синекуру на всю жизнь, которой ей, может быть, отпущено не слишком много, судя по тому, как она выглядела нынче утром. У нее были основания опасаться: окажись Понтелли и впрямь пропавшим сыном Хьюби, она могла бы остаться с носом.
— Тогда, надо признать, она была очень сообразительна, отвечая на ваш вопрос.
— Не ты ли, Питер, говорил, что у мисс Кич острый ум?
— Но она не лежала больная в постели, когда я виделся с ней… Хорошо, подойдем с другой стороны. Остальным-то какая корысть от вранья?
— Предположим, они становятся наследниками, если Понтелли — это Александр Хьюби, и он умирает, не успев вступить в наследство? — спросил суперинтендант.
Паско покачал головой.
— Я так не думаю. Это верно, что они одинаково близкие родственники по отношению к старой леди. Но не к Александру! Джон Хьюби — его двоюродный брат, а Стефания Виндибэнкс — седьмая вода на киселе.
— Ты уверен? — недоверчиво переспросил Дэлзиел. — Проверь-ка это у Теккерея. Одно я знаю наверняка: независимо от того, лжет эта Виндибэнкс или нет, она рта не раскроет, не подумав сначала, что ей это даст!
— Это верно. Я думаю… — Паско решил не развивать свою мысль, пока не сможет проверить ее. Он вернулся к главной теме разговора: — Навел я справки и о Гудинафе. Оказалось, что его подозревают в симпатиях к некоторым экстремистским группам защитников животных. Ничего конкретного, но эти взгляды привели Гудинафа к конфронтации с руководством Общества защиты животных.
— Глубоко копаешь, Питер, — крякнул Дэлзиел.
— Экстремизма, оказывается, везде в избытке. А вот еще новость: «Женщины за Империю» включены Спецотделом в список праворадикальных групп. — Паско сам был поражен, когда узнал об этом. Он подумал: а не мог ли тот список, о котором ему говорила Элли и о котором в свое время он так иронически отозвался, выйти из того же Спецотдела? Возможно, кто-то из «Группы борьбы за женские права» внедрился в отдел или произошла умышленная утечка информации, а может быть, кто-то из левацких группировок был нанят, чтобы выведать данные из полицейского компьютера.
— Что еще? — спросил Дэлзиел.
— О миссис Фолкингэм — никаких сведений, если не считать ее восхваления колониального прошлого. И абсолютно ничего о мисс Саре Бродсворт.
— Ты сообщаешь нам об этом прямо как триумфатор, — проворчал Дэлзиел.
— Посмотрим, какую службу сослужит нам эта информация. Я также проверил через компьютер этот «Белый огонь», о котором говорил Уилд. Он был прав. Внедрение — это их стиль работы. Они проникают в школьную систему, в местные ячейки тори, добровольные организации. Любят шумовые эффекты вроде кампании против Чанг — просто чтобы поддерживать свой статус в более широком спектре правого экстремизма. Но обычно они действуют осторожно, их девиз — «Работать изнутри»! Поэтому вполне вероятно, что, как только запахло деньгами, они внедрили кого-то наподобие Сары Бродсворт в «Женщин за Империю», чтобы она укоренилась там, пока те не получат деньги.
— И ты полагаешь, они могли убить Понтелли, чтобы убрать его со своей дороги? Ну и голова у тебя, парень!
— Но ведь это стоит проверить!
— Хорошо, проверяй. Да, послушай: Гудинаф сказал мне, что встретил того журналиста, Волланса, в доме миссис Фолкингэм. Похоже, он тоже не прочь разузнать побольше об этой Бродсворт. Может быть, стоит посмотреть, что ему удалось вынюхать? Эти газетные ищейки в отличие от нас не связаны никакими правилами и инструкциями. Кроме того, они в состоянии предложить крупные взятки… Хэлло! — Последнее он прорычал в телефонную трубку, схватив ее после первого же звонка. — Да? Кто? Что… что? О, Вэтмоу! Да, сэр, я знаю, что вы заместитель начальника полиции… Чем могу помочь вам, сэр? Видите ли, сейчас я очень занят… Хорошо, сэр. Постараюсь как можно быстрее, сэр…
Дэлзиел положил трубку.
— Интересно, что ему нужно?.. А что, если… — Он схватился за трубку: — Алло, Герберт, говорит суперинтендант Дэлзиел. Как твоя половина, старина? Прекрасно? Послушай, я проверяю один телефонный разговор с заместителем начальника полиции — просто уточняю время. Разговор состоялся утром, где-то около… Вот-вот, это мне и нужно! Великолепно! Огромное спасибо!
Дэлзиел положил трубку, кровожадно ухмыляясь.
— Около получаса назад Вэтмоу звонили из «Челленджера». Полагаю, сейчас начнется забава. В следующую среду его вызовут на аттестацию, и он старается обезопасить себя на тот случай, если что-нибудь станет угрожать его карьере… Ладно, Питер, вижу, тебе не терпится удрать отсюда. Я потрясу бабулю, когда она появится, но помни — теперь ты у меня в долгу! А мне лучше поторопиться. А то этот весельчак со своим убогим умишком забудет, зачем хотел видеть меня!
Глава 2
Невил Вэтмоу швырнул телефонную трубку на рычаг, довольный тем, что суперинтендант вызвал у него гнев. Заряд ярости был просто необходим ему, чтобы беседовать с Дэлзиелом.
День начался не слишком удачно. Известие об убийстве Шермана повергло Вэтмоу в глубокое уныние. Отборочному комитету явно не понравятся два нераскрытых убийства подряд. Вэтмоу разработал тактику действий; он разузнает у Дэлзиела, на каком участке расследование продвинулось дальше всего, и возьмет следствие под свой контроль; одновременно он сделает публичное заявление, где скромно упомянет и дело Пикфорд…
Потом позвонил Айк Огильби.
— Нев, я хочу сообщить вам, что произошло. Этот тип позвонил вчера вечером еще раз в связи с тем делом. Наш Генри Волланс — помните парня, которого вы видели в «Джентльменах», — договорился с ним о встрече сегодня утром. Но тот не появился. Вероятно, испугался, хотя вчера он был явно заинтересован. А может, он получил более выгодное предложение…
— Какое еще предложение?
— Парень упоминал о деньгах. Сказал, что может сообщить нам такое, что взорвет йоркширский отдел уголовных расследований. Но он хотел, чтобы ему хорошо заплатили. Может быть, он просто берет нас на пушку, Нев, но я обещал держать вас в курсе дела.
— Подонок! — взорвался Вэтмоу, положив трубку. — Спасибо за дерьмовые сведения!
Он не сомневался в том, что, если у Огильби есть история, да еще и стоящая история, он использует ее так, чтобы его, Огильби, имя не упоминалось. Таким путем этот проныра заставит Вэтмоу взять на себя определенные обязательства, сам при этом реально не делая ничего. Нет, настало время, чтобы он, Невил Вэтмоу, взял ситуацию под свой контроль и снова стал хозяином собственной судьбы!
В дверь негромко постучали.
— Войдите! — сказал Вэтмоу.
В дверь снова постучали. Он опять сказал:
— Войдите!
Ответом был очередной стук.
Вздохнув, он поднялся и открыл дверь. Перед ним, нервно улыбаясь, стоял Дэлзиел — гротескная пародия на проказливого школьника, вызванного к директору.
— Ради Христа, входите и садитесь, — буркнул Вэтмоу.
Тот уселся на стул, заскрипевший под ним, словно старый корабль в бурю. Замначальника полиции прикинул, какая линия поведения будет для него сейчас самой выгодной, и решил, что прямота человека, умудренного жизнью, подойдет ему лучше всего.
— Итак, Энди, — сказал он отрывисто. — Мне сообщили, что в отделе расследований есть человек, занимающийся гомосексуализмом. Я хочу знать, кто это?
Дэлзиела сообщение скорее опечалило, нежели шокировало.
Он оглядел комнату, затем перегнулся через стол и произнес доверительным тоном:
— Вы действительно хотите это выяснить, Невил?
Неожиданно для себя Вэтмоу тоже перегнулся через стол, их головы почти соприкоснулись.
— Конечно, хочу, Энди.
— Поцелуйте меня, тогда скажу! — Дэлзиел, откинувшись назад, оглушительно захохотал.
Вэтмоу так и застыл над столом с окаменевшим лицом; он знал — стоит ему чуть расслабиться, и он кинется душить этого толстяка.