Паско осмыслил услышанное. Они старались держать в секрете «линию Хьюби», насколько это возможно. Однако, судя по тому, сколько народу в той или иной степени знало об этом, полностью исключить утечку информации не удалось.
— Но вы ведь не криминальный репортер «Челленджера»? Того я встречал — такой толстяк по имени Бойл? — спросил он Волланса.
— Однако я здесь, а его, как видите, нет. Но помяните мое слово — он тоже скоро будет. А тем временем, думаю, я и сам могу кое-что предпринять.
— Потому вы и приехали в Олд-Милл-Инн?
— Хотелось посмотреть на это семейство, поискать приманку.
— Вы еще не говорили с ними?
— Не успел.
Паско улыбнулся про себя, представив предстоящую встречу молодого человека с Джоном Хьюби.
— Вернемся к Саре Бродсворт, мистер Волланс.
— Я слушаю.
— Мистеру Гудинафу показалось, что вы выясняете именно ее прошлое.
— Это он так сказал?
— Он был прав?
— Был ли прав Сэмми Раддлсдин? — ухмыльнулся Волланс.
Паско почувствовал, что эти ухмылки начинают действовать ему на нервы.
— Хотите, скажу, что я могу сделать для вас? — предложил он. — Я не в состоянии отрицать или подтверждать слухи, вы должны понимать это. Но мог бы, если вам будет угодно, представить вас Джону Хьюби и подготовить почву для вашего интервью.
Это было такое нелепое предложение, что только неопытный человек мог отнестись к нему всерьез, не говоря уж о том, чтобы принять его. Но репортер, как ни странно, согласился.
— Хорошо, — сказал Волланс. — Я действительно пытался навести справки о Саре Бродсворт. Насколько я понял, «Женщины за Империю» — это компания дряхлых старушек, осколков колониальной империи. Было совершенно непонятно, чем может привлекать их такая молодая дама, как Бродсворт. Но если она — член группы, у нее обязательно должны быть хорошо обеспеченные тылы. В общем, я очень мало разузнал о ней как о представительнице рода человеческого.
— Когда вы говорите о группе, вы имеете в виду какую-то праворадикальную группу? Выходит, ее заслали к старухам, чтобы завладеть деньгами?
— Все может быть. А правая группа или левая — не все ли равно? Деньги — это главное! А вы, инспектор, знаете что-нибудь о ней?
— Пока нет! — Паско увидел, что народ в баре схлынул. Хыоби озирался по сторонам, по-видимому намереваясь удалиться на жилую половину. Сеймур еще не вернулся.
— Садитесь, — предложил инспектор Воллансу. — Я хочу побеседовать с мистером Хьюби, прежде чем представлю вас ему. Найдите себе место подальше, чтобы не было искушения подслушать.
Опять ухмыляясь, Волланс поднялся из-за стола и направился к столику в зале.
— Мистер Хьюби! — позвал Паско. — Не уделите мне минутку?
— Я должен был сразу догадаться, что вы здесь не ради одного пива.
— Но пиво у вас замечательное, — похвалил Паско. — Надо думать, вы были на днях в Трой-Хаусе?
— А что, есть причина, по которой я не должен туда ездить?
— Никаких причин нет. Меня лишь интересует цель вашего визита!
— Если бы вы поговорили с этой коровой Кич, вам незачем было бы меня спрашивать.
— Она говорит, будто вы интересовались документами, письмами или еще чем-то относящимся к завещанию миссис Хьюби.
— Это правда.
— А что именно вы искали?
— Все, что помогло бы доказать, что это, чертово завещание — сущая чушь. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтоб понять это, так ведь, мистер инспектор? Я хотел все хорошенько проверить. Вот и все!
— И миссис Кич не возражала?
— Нет, она была очень покладистой. Да и зачем бы ей вставлять мне палки в колеса? Все у нее сложилось хорошо, обеспечена на всю жизнь. А что получил я? Задний двор, заваленный строительным кирпичом, за который я еще не расплатился?
— Нашли что-нибудь в Трой-Хаусе?
— Решительно ничего, даже плесневелой корки!
— А в шкатулке?
— И там не нашел.
— Вы заглядывали в шкатулку?
— Да, а что? Эй, что там старая ведьма наболтала?
— Ничего, ничего, — успокоил его Паско, — просто непонятно, как вы могли заглянуть в шкатулку, если она была заперта?
— Ее открыли ключом, парень! — Хьюби вскипел. — Да, чертовым ключом! Кич открыла ее для меня и стояла рядом всё время, пока я изучал содержимое. И если она сказала вам что-то другое, то она гадкая лгунья!
Страстная речь мистера Хьюби привлекла внимание нескольких клиентов, для которых подобные проявления вспыльчивого нрава хозяина бара были привычным бесплатным представлением.
— Ничего другого она не говорила, так как ее об этом никто не спрашивал, — ответил Паско. — Но одну вещь она действительно сказала: насколько ей известно, никакого родимого пятна на ягодице у Александра Хьюби не было.
— Она так сказала? — спросил Хьюби бесстрастно. — Я слышал совсем другое. Но она, я думаю, должна лучше знать.
Краешком глаза Паско заметил, что Сеймур вернулся и сел за столик у окна.
— Да, я тоже считаю, что ей виднее. Кстати, тот молодой блондин, что сидит у камина, — репортер из «Санди Челленджер». Он хотел бы поговорить с вами. Кажется, он неплохой малый.
Хьюби подозрительно взглянул на Волланса, потом вышел из-за стойки и направился к журналисту. Паско допил свой стакан. Пиво Сеймура стояло нетронутым на стойке. Инспектор протянул стакан миссис Хьюби и попросил налить снова. Расплачиваясь, он спросил как бы невзначай:
— Помните, вчера, когда я разговаривал с вашим мужем, позвонила миссис Виндибэнкс? Она случайно не сказала, живет ли все еще в нашем городе?
Это была неуклюжая уловка, но простодушная хозяйка восприняла ее всерьез.
— Нет, она не упоминала, откуда звонит.
— Спасибо. Это не так уж важно. — С этими словами Паско взял стакан Сеймура и отправился с ним к столику, где тот сидел. Одновременно с ним туда подошла с сандвичами Джейн.
— Я приготовила вам мягкий сыр и цыплячьи грудки с острым соусом по моему рецепту, — прошептала она констеблю на хо, расставляя тарелки на столе.
Однако Паско с изумлением заметил, что Сеймур воспринял то весьма холодно. Его также поразило, что Хьюби, подошедший к Генри Воллансу, вместо того чтобы по обыкновению нагрубить репортеру, болтал с ним почти дружески и наконец уселся рядом за столик. Не было сомнений, что трактирщик пересказывал историю с завещанием и совсем скоро беднягу Граффа из Гриндейла, дремавшего до поры перед камином у ног журналиста, в который раз швырнут о стену.
— Что с тобой? — спросил инспектор у Сеймура, когда Джейн обиженным видом отошла. — Нам надоели блондинки с пышными бюстами?
Вместо ответа Сеймур схватил сандвич и со злостью вонзился в него зубами.
— Тебя долго не было. Нашел что-нибудь интересное? — переменил тему инспектор.
— Ничего полезного для нас. Я обыскал все — ни одной веши, относящейся даже косвенно к нашему делу.
Паско показалось, что Сеймур чего-то не договаривает.
— Но… — попытался он расшевелить парня.
И вдруг Сеймура прорвало.
— Я был в ее спальне! — воскликнул он с негодованием и болью идолопоклонника, разочаровавшегося в своем божестве. — Я и не думал там что-нибудь найти, но тщательность превыше всего. Представьте, они лежали в книжных полках!
— Господи, да что там могло быть?
— Что? Парик блондинки и пара накладных грудей! Никому сейчас нельзя доверять!
Паско из всех сил пытался изобразить на лице сочувствие, но, не удержавшись, расхохотался, так, что едва не подавился своим сандвичем.
Джона Хьюби, задушевно беседовавшего с Генри Воллансом, хохот инспектора вывел из равновесия. Неодобрительно уставясь на него, он проворчал:
— Вы посмотрите! Можно подумать, эти люди приходят сюда развлекаться!
Глава 4
Миссис Мириам Хорнсби было на вид за шестьдесят. Она была крепкого телосложения и с таким количеством грима на лице, что его хватило бы театру «Кембл» на пару недель. Она двигалась словно в облаке розового аромата, через который с каждым выдохом прорывался запах того, что натренированный нос Дэлзиела определил как ячменное пиво.