— Ты меня удивляешь. Будучи Ломасом…
— Может, не стоит изображать из себя высоконравственную особу? — закричал Род возбужденно. — Если бы было доказано, что Понтелли — это Александр, твой отец стал бы наследником. И что толку было маме лгать, если она не рассчитывала на поддержку Джона Хьюби? Остается надеяться, что он отдаст ее долю, когда они смогут получить наследство.
— На это не стоит слишком рассчитывать, — сказала Лэкси и улыбнулась, словно чего-то не договаривая. — И потом, не надо так кричать. Я просто хотела знать правду.
— Ну вот, теперь ты все знаешь! Ох, Лэкси, прости меня. У меня в голове все перепуталось. «Ко мне, мой добрый Бенвотио, разум мой ослабевает…» Лэкси, что я должен делать?
— Иди сюда, — нежно произнесла девушка. — Ты знаешь, что делать.
— Что? Нет, я не об этом.
— «О, я чувствую движение в тебе, что заставляет меня мечтать о чем-то необычном!» Видишь, не ты один способен цитировать Шекспира.
— Ты удивительное существо, Лэкси. Но учти — я думаю, ты заблуждаешься. «Моя душа предчувствует иное». Господи! О чем это я?
— Это не по-джентльменски — цитировать после леди. И в любом случае — ты был не прав. Видишь теперь?..
Глава 8
Уже не в первый раз Паско приходило в голову, что Дэлзиел сходит с ума.
После того как Питер целое утро названивал то в полицию Флоренции, то в социальную службу Ноттингема, то в министерство обороны, он был неприятно поражен тем, что Дэлзиел, бегло ознакомившись с аккуратными записями его разговоров, сердито буркнул:
— Парень, слишком много телефонных звонков! Да еще в часы пик. Они влетят нам в копеечку.
— Да, но…
— Никаких «но»! Подумай, Питер: мы отвечаем за каждый истраченный пенни. Это общественные деньги. Городской совет хочет знать, на что мы их тратим, он имеет право это знать. Ты читал инструкцию заместителя начальника полиции о консультациях и информации, в которой он ссылается на полицейский комитет.
— Кажется, я мельком пробежал ее.
— «Пробежал»! Ты ничего не достигнешь, если будешь «пробегать». Длительное, тщательное изучение предмета — единственный путь к успеху. Намотай это себе на ус. Ага, это, наверное, тебе звонят из Новой Зеландии?
Паско снял трубку.
— Нет, сэр, спрашивают вас. Доктор Поттл из Центрального психиатрического отделения.
Питер вышел из комнаты, несколько удовлетворенный тем, что, если его диагноз верен. Дэлзиел, по крайней мере, догадался прибегнуть к услугам специалиста. Толстяк запел долгую беседу с Поттлом. Доктора озадачил столь любезный интерес со стороны человека, который раньше о сотрудничестве отдела расследований с психиатрической службой отзывался таким образом: «Эти прохвосты похожи на метеорологов: если мостовая мокрая, они могут догадаться, что идет дождь. И только!»
Рассыпавшись в искренних благодарностях, Дэлзиел наконец отделался от Поттла. Он еще раз проглядел записи Паско, ухмыляясь, словно лиса нашедшая ход в курятник, и снова вернулся к записям. Покачав головой, он сам принялся звонить по телефону.
Уилд пил уже десятую чашку кофе, когда позвонили в дверь.
— К тебе можно? — спросил Паско.
— Конечно. Выпьешь кофе.
— Если тебя не затруднит.
— Разумеется, нет. Я не выключаю кофейник с тех пор, как проснулся. Мы надрались вчера с Дэлзиелом, он не говорил тебе?
— Нет.
— Кофе — первейшая вещь, когда хочешь прийти в себя. Я пью его все утро, чтобы не приняться снова за виски. Может, мне не стоит так уж переживать, как ты считаешь? — Голос Уилда был ровен и деловит, а лицо, как всегда, непроницаемо.
Но Паско почувствовал, что тот натянут, будто удилище с бьющейся на крючке рыбой.
— Уилди, мне очень жаль, — сказал он беспомощно.
— Ты это о чем?
— Ну как же… — Паско сделал глубокий вдох, — я считался твоим другом и не знал о тебе ничего. Не замечал, что у тебя есть проблемы. Прости, что отмахнулся от тебя, когда ты хотел поговорить со мной. И за этого мальчика. Не знаю, что он для тебя значил, но мне жаль, что он погиб, и погиб так страшно.
Смуглое, некрасивое лицо сержанта исказилось от боли.
— Дэлзиел знал обо мне, — произнес он.
Паско воспринял это как упрек и протянул руку к огню в камине, будто настоящий мученик.
— Элли тоже знала. Кажется, я единственный близорукий и бесчувственный болван в городе. Извини.
— Хорошо, что я сумел хоть кого-то обмануть. — Уилд неожиданно улыбнулся. — Даже если это был всего лишь близорукий и бесчувственный болван.
Паско внезапно ощутил, как слезы щиплют ему глаза. Он быстро достал платок и громко высморкался.
— Кофе недурен, правда? — спросил Уилд.
— У тебя прекрасный кофе… Знаешь, меня все-таки мучает совесть, а чувство вины как тяжкий груз… А тут, как на грех, лень начался не лучшим образом.
— Что-то случилось?
— Да так, ничего особенного, — устало отозвался Паско. — Послушай. Уилди, что ты собираешься делать?
— Ты что имеешь в виду?
— Я понимаю, как все это тебя потрясло. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость.
— Например, ушел в отставку? Если мистер Вэтмоу займет место Тима Винтера и обнаружит, что у нас происходило, я думаю, он своим приказом избавит меня от такой необходимости.
— Но это не дисциплинарная проблема! — негодующе воскликнул Питёр.
— Гомосексуализм? Да, ты прав, это не дисциплинарная проблема. Но если ты сожительствуешь с преступником и скрываешь свои отношения в то время, когда один из твоих парней его арестовывает, что это, как не укрывательство, ты согласен? Нет, самое меньшее, что может сделать Вэтмоу, — это услать меня куда-нибудь с глаз долой. Но я не для того поступал в полицию, чтобы перекладывать карточки из одного ящика в другой.
В Уилде произошло заметное изменение: за короткое время с прихода Паско он умудрился наговорить больше, чем обычно от него можно было услышать за полдня.
— Но, возможно, Вэтмоу и не получит этот пост, — предположил Питер.
— Может быть. Суперинтендант считает, что шансы его невелики.
— Похоже на то, — согласился Паско, хотя по тону его можно было заключить, что он в этом не совсем уверен. Паско припомнил, что у Дэлзиела с недавних пор появился непонятный интерес к внутренним директивам Вэтмоу. Толстяк был прагматиком. Не означает ли это, что, хоть Дэлзиел и не скрывает своей уверенности в провале Вэтмоу, в душе он готовит себя к успеху заместителя начальника полиции?
— Как бы ни легла карта, кого это волнует? Нужно быть полным идиотом, чтобы добиваться должности, когда общество ненавидит тебя, а Мэгги Тэтчер любит… Но ты не ответил на мой вопрос. Что произошло? Это как-то связано с убийством парня? — Голос Уилда звучал твердо.
— Я просто пытаюсь выяснить предысторию событий, Уилди. И не уверен, что нам следует говорить об этом.
— Боишься, что я брошусь в город и пущу в ход свой шестизарядник?
— Я-то не боюсь. Но, может быть, ты этого опасаешься?
Паско в упор глядел на кофейную ложечку в правой руке Уилда. И сержант с изумлением осознал, что согнул ее пополам одним нажатием большого пальца.
— Я могу также останавливать часы, — сказал он. — С таким лицом, как у меня, это нетрудно.
На памяти Паско Уилд впервые упомянул о своем некрасивом лице. Необъяснимым образом это развязало Паско язык, и он в двух словах поведал сержанту о том, к чему привело расследование убийства.
Уилд, кажется, понемногу приходил в себя.
— Все еще ничего не известно о его отце. Я надеялся, что хотя бы после сообщений в газетах он даст о себе знать. Может, его следует ожидать на похоронах?