Люсинда досадливо поморщилась, пережидая, а Геля подумала, что получилось даже торжественно.
— Знала это и самая первая из женщин, Ева, — продолжала Фея, когда шум утих. — Но если главная наша сила — Любовь, то главная слабость — жгучее любопытство. Вот и Ева, не совладав с любопытством, сорвала Яблоко, и оно пустилось в странствия по свету. Началась земная жизнь, где доброе и злое, жизнь и смерть, радость и страдание переплетены в клубок, распутать который невозможно. Там, где оказывалось Райское Яблоко, царили свет, тепло, радость. Когда оно исчезало, воцарялись мрак, холод и ужас. Мир тоже похож на яблоко, но он огромен, а Райское Яблоко очень маленькое, оно не может быть повсюду. Кроме того, Райское Яблоко таит в себе страшную опасность. Поскольку оно такое красивое и похоже на самый прекрасный в мире алмаз, им хотят завладеть многие, ни перед чем не останавливаясь. Его вечно кто-то хочет распилить на кусочки, или огранить, или вставить в оправу. Эти попытки наносят Яблоку рану, ему больно. А когда Райскому Яблоку больно, Любовь превращается в свою противоположность…
— Ненависть? — ахнула Геля.
— Да. Шестьдесят четыре карата концентрированной ненависти — страшная разрушительная сила. Всякий раз, когда кто-нибудь покушается на цельность Яблока, в мире происходит катастрофа. Ведь войны случаются из-за того, что место, которое должна занимать любовь, занимает ненависть.
Они с Феей немножко помолчали, потому что было грустно — словно холодная тень всеобщей ненависти могла дотянуться и до маленького красного автомобильчика.
Наконец Геля сказала:
— Теперь мне понятно. Про сны, которые вы… гхм… насылали. Только…
Фея вопросительно подняла бровь.
— Мне снились три сна: один — про Райский Сад, другой — как раз про войны и катастрофы. Но был еще и третий. Про какого-то человека, который рыл яму на холме. В пустыне. Скажите, — Геля помедлила, — кто этот человек?
Глава 7
— Тео Крестоносец, — ответила Люсинда.
— Тео де Дорн! Пятый сын Арнульфа Дорна; отправляясь в крестовый поход, получил от отца кинжал. Сражался пехотинцем вместе со старшими братьями Петером и Клаусом в войске Гуго Вермандуа. Был посвящен в рыцари лотарингским герцогом Годфруа за бой близ Дорилеи… — девочка осеклась под насмешливым взглядом Феи.
— Это все тоже из Интернета?
— Да, — обреченно кивнула Геля, — статья из Википедии «Фандорины». Ее папа написал… У папы хобби: изучать историю рода Дорнов. Он нам в детстве часто эту историю рассказывал вместо сказок, — и грустно добавила: — Я почти всех известных Дорнов — Фандориных наизусть помню, могу нормального человека до смерти уморить… Извините.
— Ничего, так даже лучше, — Люсинда вывернула руль и сделала неприличный жест в сторону толстого дядьки на «лексусе», который пытался их подрезать, — не придется много объяснять.
— Как это «не придется»? — возмутилась Геля. — Я не понимаю, при чем тут Тео Крестоносец?!
— А ты подумай.
Геля стала вспоминать сон — пустыня, город (теперь понятно, что это Иерусалим), холм, синеглазый дядька в яме — и почти сразу догадалась:
— Там в пыли что-то блестело. Это было Яблоко? Тео его нашел?
— Да! Этот сукин сын его нашел! — Фея в сердцах стукнула обеими руками по рулю, и машина от этого испуганно вякнула.
— Зачем же обзываться плохими словами? — обиделась за предка Геля.
— Плохими?! Я тебя умоляю! Для этого человека еще не придумали достаточно плохих слов! — прорычала Фея.
Выглядела она в этот момент не очень — зеленые глаза злобно сверкали, губы кривила саркастическая усмешка и даже, казалось, волосы слегка шевелились, как у Медузы Горгоны (если бы Медуза носила короткую стрижку, конечно).
— А вы, я вижу, его… недолюбливаете? — осторожно поинтересовалась Геля.
— О-у, да! Тео де Дорн — воплощение худших качеств мужчины. Они вечно выдумают себе какую-нибудь дребедень, обзовут «идеей», свято в нее уверуют и потом ради этой «идеи» готовы разрушить и залить кровью полмира!
Люсинда говорила так зло, что Геле даже стало немножко жалко бедных мужчин.
— Крестоносцы! — продолжала бушевать Люсинда. — Нет, ну ты подумай, как можно, прикрываясь именем милосердного бога, ворваться с саблями и копьями в город, где живут маленькие дети, женщины, старики, устроить ужасную резню, грабить и убивать, при этом «радуясь и плача от безмерной радости». Какая идея может это оправдать? И это у них называется «победа правого дела»! Покрыли себя позором, как… как… — Люсинда посмотрела на Гелю и проворчала уже спокойнее: — Ладно, ты еще маленькая про такое слушать.