Что нового произошло в этот вечер? Какое разрешение или молчаливое согласие исходило от нее?
Начало беседы положил осмотр двух спален, обстановки которых еще не видела одна из дам. Речь зашла об отдельных спальнях, отдельных кроватях.
Г-жа Дюрур, урожденная виконтесса де Рюмини, которая была лет на десять моложе своего мужа и очень привлекательна, принялась вспоминать Германию, где она некоторое время жила с полковником.
— В этой стране отдельные кровати — общая норма. Помню, какими широкими глазами смотрели на нас вначале в гостиницах, когда мы говорили, что нам нужна только одна двуспальная кровать. У них система — парные кровати, иногда сдвинутые, так что простыни и одеяла, в сущности, могут быть общими; но чаще всего между кроватями оставлен проход.
Баронесса де Жениле и г-жа Саммеко видели приблизительно то же в Англии. Мари де Шансене — в Швейцарии. Но в Италии, по которой она путешествовала, обычаи, по-видимому, очень близки к нашим. Баронесса это подтвердила. Зато немцы, по наблюдениям г-жи Дюрур, менее охотно устраивают отдельные спальни.
— Спальня у супругов общая (надо заметить, что у них комнаты больше, чем во Франции). Следовательно, отдельные кровати у них — не вопрос шика. И не для большей независимости. Им показалось бы странным спать вместе. Вот и все.
Ведь эти парные кровати рассчитаны каждая на одного человека.
— У нас действительно, как вы говорите, — заметила баронесса де Жениле, — люди, когда могут, часто имеют отдельные спальни, чтобы не стеснять друг друга, особенно если они ложатся и встают в равное время; отчасти, конечно, и ради шика; я не говорю, понятно, о супругах, которым интимность нежелательна. Но всегда почти, по крайней мере, в спальне у жены, кровать двуспальная. Как и у вас, — сказала она, обращаясь к Мари.
О чем свидетельствуют эти парные кровати, по немецкому обычаю, в отношении интимности супругов?
Г-жа Аллорн была того мнения, что «это ничему не мешает».
Остальные, кроме Мари, энергично с нею заспорили.
Она поправилась:
— Вы ведь сказали, что иногда они сдвигают кровати и даже покрывают их общей простыней.
Г-жа Дюрур возразила, что прежде всего такое устройство является, по-видимому, исключением, при раздвинутых же кроватях — система нормальной, — «это может быть, мешает не всему», но многому, а многое другое делает очень неудобным; и что, наконец, система сдвинутых кроватей с общими простынями — решение половинчатое, которое бы она не рекомендовала и которое подходит только народам С грубой чувствительностью; оттого что «оба матраца никогда не находятся на совершенно одинаковом уровне, а чуть только место их соприкосновения подвергается добавочному давлению, они стремятся раздвинуться. Вы только представьте себе это ощущение, когда чувствуешь под собою щель, которая вот-вот превратится в пропасть?…»
Баронесса де Жениле заметила, что обычай двухспальной кровати во французских семьях укрепляет за нами среди иностранцев репутацию народа, очень занятого любовью. Г-жа Аллори спросила, не сводится ли главное различие между нами и иностранцами к их большему лицемерию. Признаком его служат и эти отдельные кровати.
— Коробит их то, что мы своими широкими постелями как бы разглашаем или даже афишируем вещь, которая повсюду одинакова, между тем как их парные кровати словно говорят: «Мы спим в общей комнате, да, но чтобы быть вместе, чтобы не бояться».
Баронесса, не отрицая такого лицемерия у северных народов (она его приписывала протестантизму), не соглашалась, как и г-жа Дюрур, с тем, что эта вещь «повсюду одинакова». Надо признаться, что люди не так уж заблуждаются на наш счет и что общая постель доказывает, а также поддерживает чувственность народа.
— Достаточно немного поразмыслить. Тут все дело в соприкосновении. Я испытала обе системы. Когда мы были молоды, мой муж и я… — Раздались протесты. Баронесса была моложе всех присутствующих. — Когда мы были моложе, если вам угодно, постель у нас была общая. Вы мне скажете, что он был более пылок. Но уверяю вас, что и он и я ложились очень часто с одним только желанием заснуть. Вы знаете, какую чувствуешь иной раз усталость и вялость, возвращаясь ночью домой. И что же? Спустя несколько минут мое присутствие производило свое действие. И я, умирая от сонливости, не могла отделаться от слишком настойчивого просителя, занявшего слишком выгодную позицию.
Она охотно, впрочем, призналась, что бывали в ту пору дни, когда «действие было взаимно» и когда «соседство» кое-что говорило ее нервам.