Мы и решили — пойдём в парк Ригера, может, увидим белку. Захватили с собой два ореха — если не встретим белку, сами съедим.
Гуляем мы, гуляем, перепрыгиваем через солнышко в лужах — было мартовское воскресенье.
Вдруг на дорожке появилась женщина с детской коляской. На голове у неё был жёлтый платок, а шубка ещё зимняя. Каждую минуту она наклонялась к своему ребёночку, — видно, им было о чём поговорить.
Когда мы поравнялись, женщина подняла голову, и мы сразу узнали друг друга. Ведь мы старые знакомые, ну конечно! А сколько лет не виделись — окинешь взглядом это время, так словно в колодец заглянул: что-то отразится, мелькнёт в глубине — и сейчас же расплывётся…
— Здравствуй, — говорю я, — на солнышко вышла, Элишка?
— Да, — отвечает она, — на солнышко… Мы тут недалеко живём, на Римской улице.
А в коляске лежала девочка, маленькая, как птичка, розовенькая, нежная.
— Что же ты поделываешь, Элишка?
— Ничего, — говорит она, — вышла замуж. А у тебя мальчик?
— Подумать только, — говорю, — ты всё ещё носишь тот жёлтый платок?
— Это уже другой, — отвечает она. — Сколько я за эти годы платков переменила…
Потом мы долго молчали.
— А как ты? — спросила она наконец. — Я тебя едва узнала.
В эту минуту с ветки на нас посмотрела белка. Она смирно сидела на задних лапках, будто ничему на свете не удивлялась.
— Скорее, папа, — сказал мой сын, — где наши орехи?
Но пока мы их нашли, белка убежала — она была не совсем ручная.
Элишка сказала, что и ей пора.
— Ну, — вздохнула она, — надо идти, не буду тебя задерживать. Мне ещё обед готовить, а вечером мы пойдём в кино…
— Подожди, Элишка, — говорю, — куда ты спешишь? А помнишь, как мы вместе смотрели на реку? И на берегу росли деревья, как здесь… Ещё голые…
Элишка очень удивилась:
— Деревья? Какие деревья?
Нет, ей в самом деле пора идти, а то не успеет всё переделать.
Мы ещё оглянулись друг на друга: как знать, когда мы снова увидимся.
Мы остались вдвоём.
— Ну вот, какой ты, — сказал Человечек. — Говоришь, говоришь, а белка удрала… И кто это вообще?
— Это — первая любовь, — ответил я.
И сын начал спрашивать, что такое первая любовь и почему она бывает… И зачем…
Межпланетная ракета была порождена необходимостью.
Рано утром сын приходит ко мне в постель слушать сказки.
Это не всегда приятно, особенно по воскресеньям. В воскресенье часы идут медленнее, и люди отсыпаются.
Поэтому в то воскресенье мне не хотелось рассказывать сказку.
Даль моих мыслей была затуманена, голову не оторвать от подушки, и Человечек в голубой пижаме явился некстати.
— С добрым утром!
— С добрым утром…
Я попытался стряхнуть сон.
— Папа, — говорит он, — расскажи мне сказочку…
Просьба звучала серьёзно.
Тогда-то и родилась мысль о межпланетной ракете.
Это была спасительная выдумка. Космические просторы необозримы, можно путешествовать бесконечно. В межпланетной ракете можно даже спать; вы спите, а звёздная пыль так и проносится мимо…
Положительно, идея космического корабля была плодотворной.
— Давай играть в межпланетную ракету, — говорю я. — Слетаем на Луну, потом на звёзды… Я буду оставаться в ракете, а ты — ходить на разведку.
«Ладно, — думаю, — ты пойдёшь, а я тем временем всхрапну в ракете».
— Папа, — спрашивает он. — А разве бывают такие ракеты? Может, ты их просто выдумал? Расскажи лучше сказку. Не люблю я разные там выдумки.
После краткой беседы я бесповоротно увлёк его идеей путешествия в космос.
Вскоре мы уже летели. Сначала — на Луну.
На Луне он вышел и отправился на разведку. Долго разгуливал он по холмам, стрелял из ружья, но совсем бесшумно, и смотрел в бинокль. Доложил мне, что видел лунную серну и ходил осторожно, чтоб не свалиться с Луны.
Я похрапывал едва слышно. Он ничего не заметил. Время от времени я давал ему сонным голосом приказ:
— Остановиться на звезде Плутон и выяснить местные ресурсы питания!
— Что выяснить, папа?
Я не ответил, и он долго выяснял, как там и что, а затем отрапортовал:
— Товарищ командир, на звезде Плутон полный порядок!
— Хорошо, — отвечаю, — благодарю вас, продолжайте выполнять!
Он выполнял, а я спал. В конце концов было воскресенье. Потом я протёр глаза и вижу — время-то бежит.