– Меня зовут Ингвальд. Ингвальд Соронсон, – помедлив, ответил отшельник. – Только один человек звал меня Ингвальдом де Соронса, и это…
– И это Рыцарь Серебряного Круга Энглион де Батарди.
– Но вы – не он.
– Нет. Человеку не дано летать меж звёзд. Это можете только вы, боги, да мы, призраки.
– Я не бог, я землянин…
– Но ведь не риаданец… Вот это я и имею в виду.
– И что же нужно от меня странствующему духу?
– Я здесь, ибо послан Серебряным Кругом. И я пришёл за тобой. Беда пришла в Риадан, и рыцарю скоро потребуется его оруженосец.
– Сколько времени прошло…
– Полтора года прошло в Риадане. Сейчас там начало лета, и если сил Круга не хватит, то новую весну встречать будет некому.
– Но почему ты решил, что я поверю твоим словам и последую за тобой?
Скрытое вечной тенью лицо чуть усмехнулось, и в тишине замершего на миг города оглушительным громом прозвучал шёпот Странника:
– Из Круга не выходят…
Те же слова, что годы назад сказал на прощание Энглион. Так значит… А голос тем временем продолжал:
– Готов ли ты по первому зову спешить на борьбу со злом, в каком бы обличье оно ни выступало?
– Да, – ответил отшельник.
Никто не видел, когда и куда они ушли. А если бы кто-то заглянул в комнату отшельника, он увидел бы, что со стены исчезли лук, колчан со стрелами и короткий меч в простых ножнах.
Сидя за столом, Энглион машинально царапал его кончиком охотничьего ножа, зажатого в кулаке. Судя по количеству царапин на дубовой доске, занимался он этим с самого утра. Энглиону было не по себе – впервые на его памяти Магистр Ирлан отдавал такой туманный приказ: «Сиди дома. Жди.» И всё! И вот он ждёт уже полдня, и сколько ещё ждать – непонятно. Есть, правда, смутное подозрение, что приказ этот как-то связан с проклятием Мальдена. Тоже не бог весть что. Весь последний месяц Магистры Круга только о нём и говорят, и ведь не зря говорят…
Началось всё… да, где-то полтора года назад. Тогда полчища странных тварей наводнили Риадан, вооружённые непонятным, но смертельно опасным оружием. Их можно было бы принять за орков, если бы последний из гоблинов не погиб бы ещё год назад, во время Армагеддона. С гор спускались тролли, ведомые не только обычным голодом, но и жаждой разрушения. Мороки сделали практически непроходимыми заболоченные местности к северу от столицы, отрезав друг от друга деревни и мелкие городки. Даже горные драконы, обычно равнодушные к делам людей, начали оставлять свои сокровищницы ради воздушных рейдов на посёлки. После таких налётов не оставалось ничего, кроме пепла и спёкшейся земли, на которой и по сей день ничего не росло. Усилия Рыцарей Круга только тормозили продвижение врага, но не могли его остановить. В городах собиралось ополчение, кузнецы ковали только оружие. Этого тоже не хватало.
Тогда пришло известие от Гильдии Магов, подтвердившее подозрения многих: враги действуют сообща, объединённые твёрдым руководством. Нашлись очевидцы, говорившие, что на захваченных землях видели странного человека лет сорока, одетого в чёрную кожаную одежду. Оружия у него не было, но такая власть ощущалась в нём, что ни у кого не хватало смелости выпустить стрелу или приблизиться для удара мечом.
И ещё месяц Круг собирал силы, прежде чем объединённое войско Риадана смогло навязать противнику решающую битву – и победить. Мир и спокойствие вернулись на израненные земли, но не в души Магистров Круга, потому что никто не видел смерти чёрного колдуна – в том, что это колдун, сомнений не было – и тело его не было найдено на поле битвы.
Почти год всё было тихо, пока месяц назад не обрушилось проклятие Мальдена. В тот день небо затянуло мрачными грозовыми тучами, к полудню сложившимися в рисунок человеческого лица – печально известного лица чёрного колдуна. Хотя тучи висели низко, лицо видели во всём Риадане, в правильном ракурсе, независимо от того, как стоял смотревший. Сверкая молниями, лицо усмехнулось, и громом прокатились сказанные им слова: «Вы оказались сильнее, чем я думал. Но какая польза от вашей силы? Что толку в вашей жизни? Кому вы нужны, кроме таких же бесполезных людишек?» Слова эти слышали даже глухие, и запомнили их даже страдающие склерозом старцы. И все запомнили то, что было сказано после: «А кто найдёт ответ – пусть приходит в мой замок, Кэр Мальден, что стоит на поле последней битвы. Я подожду.» Тучи рассеялись, но не рассеялась тяжесть вопроса.
С того дня жизнь замерла в Риадане. Проклятый вопрос – проклятие Мальдена, как его назвали – жил своей жизнью в уме каждого человека, и его нельзя было прогнать, как обычный приступ тоски, нельзя было утопить в вине или заглушить музыкой. Никто не грабил и не жёг города, но торговля и ремёсла замерли, потому что немногим хватало силы воли, чтобы продолжать повседневные дела, и даже у них всё получалось кое-как. А те, чья воля была слабее, искали покоя в смерти, но кто знает, что они там нашли? И некому было прийти с ответом в Кэр Мальден, потому что никто из людей не нашёл ответа.
Была слабая надежда, что проклятие рассеется со смертью колдуна – мало кто называл его Мальденом, боясь накликать беду, хотя что могло быть хуже проклятия? Многие Рыцари Круга отправились в Кэр Мальден, и никто не вернулся назад, потому что врагов замок встречал многочисленными ловушками, и не все можно было заметить заранее. До центрального зала, где сидел колдун, не добрался ещё никто, но каждый Рыцарь, прежде чем погибнуть, разведывал очередной участок пути; и теперь у Круга почти не было Рыцарей, но был план замка, на котором недоставало только последнего перехода к залу. Следующим должен был идти Энглион, но вдруг пришёл приказ ждать… Так он и ждал неизвестно чего, царапая стол кончиком охотничьего ножа.
От размышлений его отвлёк скрип двери. На пороге стоял юноша, на полголовы выше Энглиона; его тёмные прямые волосы были схвачены кожаным ремешком, на поясе висел короткий меч, а из-за плеча выглядывал лук.