— Если кто-то заберется в дом, — наставлял девушку Карл, — хватай сначала обрез. Он, конечно, сложней в обращении, но зато наверняка остановит непрошенного посетителя.
Вернувшись в дом, Ди включила радиоприемник, настроенный на местную станцию. Диктор зачитывал новости, и молодые люди застыли на месте, прислушиваясь к его монотонному голосу.
— Тело местной уроженки Эрмы Барстоу было обнаружено сегодня днем подростками, которые направлялись в поход. Власти округа умалчивают о том, в каком состоянии находилось тело, хотя мальчики уверяют, будто тело старушки выглядело так, словно на нее напа* медведь. Они добавили, что одни части тела валялись немного поодаль, а другие, очевидно, были съедены Еще более непостижимым кажется заявление мальчиков, будто рядом с телом все они ощущали отвратительный запах, который, как им показалось, исходил не от останков убитой, а со стороны леса. Мы сообщим вам о подробностях трагедии, как только нам станет о них известно
Карл подошел к окну и уставился на полоску леса, туда, где сам он недавно бродил в течение нескольких часов Затем, повернувшись к Ди, следователь обронил:
— Началось.
Глава шестая
Шериф Родейл покосился на растерзанный труп миссис Барстоу, и его чуть не вырвало. Многое доводилось ему видеть за долгие годы службы в полиции, и все же теперь, стоя над останками старушки, он мог бы поклясться, что подобное зрелище наблюдает впервые.
Гаррисон так и не смог сдержать приступ тошноты и еле успел отбежать в сторону. Старший помощник шерифа Джим Хант, по сути дела, занимавшийся всей поли цейской рутиной, в том числе и той черной работенкой, которую должен был выполнять сам Родейл, и ненавидевший своего шефа так, как только может ненавидеть кобру мангуст, опустился на колени возле трупа старушки.
Родейл собрался с духом и, подойдя поближе, присел на четвереньки, отчего стал похож на толстую жабу.
— Ну, и что ты думаешь, Джим?
Джим огляделся. Остальные полицейские суетились неподалеку, прочесывая лес и отмечая участки, где натыкались на отдельные части тела. Они фотографировали местность и делали зарисовки.
— Пока что не предавайте все это широкой огласке, Нед. Чуть позже.
— Что именно?
— У нее вырвано сердце.
Родейл тупо уставился на Джима и сглотнул.
— С какой стати медведь будет вырывать сердце?
— Да бросьте вы, какой это, к черту, медведь, — угрюмо оборвал шерифа его помощник. — Здесь следы человеческих зубов.
— Боже Всемогущий! — хрипло прошептал Родейл. — Ты что, хочешь сказать, что старушку сожрал человек?
— Да. К тому же не самая крупная особь. Скорее всего это вообще был ребенок. А теперь гляньте-ка сюда. — Хант кончиком карандаша указал на маленькие неглубокие лунки в земле. — Это кошачьи следы. А вот этим, — он указал на истерзанный кусок тела, — кошка как раз и поживилась.
— А что это за черные пятнышки вокруг тела, да и на самом теле, посмотри-ка. — Родейл выставил вперед толстый указательный палец.
— Не знаю. На теле они напоминают веснушки. Но меня вот что удивляет. От трупа в лес ведут следы. Но на левом почему-то отсутствует отпечаток большого пальца, а на правом — сразу нескольких пальцев. Да и кошачьи следы здорово искажены. Невозможно понять, что же случилось с этой кошкой.
И тут Родейл неожиданно взорвался. Словно в нем внезапно проснулся блюститель порядка.
— Что за проклятущий край! Тут и босиком не пройдешь! Ребятки! — обратился Родейл к помощникам. — Никому об этом ни слова. Объяснять будет только Джим. Если кто из ва» с проболтается, пусть считает себя уволенным в тот же день. И еще я лично позабо^- чусь о том, чтобы он с треском вылетел из нашего округа.
— Через пару часов сюда набегут газетчики из Линчберга и Шарлотсвилля, — предупредил Джим. — Поэтому пусть патологоанатом побыстрее производит вскрытие, а потом запечатает гроб.
— И что же ты думаешь, Джим? — Все, что касалось поддержания порядка в округе, ложилось на плечи старшего помощника, и шериф целиком полагался на него.
— Скорее всего это дело рук сатанистов. Я всегда знал, что когда-нибудь сатанизм просочится и в нашенский округ. Только вовремя не пронюхал. А ведь повсюду в стране сатанизм уже пустил свои корни.
Джим Хант иногда беспощадно коверкал язык, но происходило это не по причине невежества. Природа щедро одарила Джима умом, да и сам он был хорошо начитан. Вырос Хант в деревенской семье и гордился этим. Поэтому он время от времени с понтом вворачивал в свою речь какое-нибудь разговорное словечко, а если кому-нибудь оно приходилось не по нраву, то Джим «плявать на это хотел».