- Вы многого хотите, Ирина Ивановна, - подал голос Жиров, выпросивший себе должность министра агитации и пропаганды. - Мы же еще только начали. Нет пока ничего, одни слова. Вот запустим все запланированные программы...
- Это у тебя одни слова, - перебила его Катя Павлова. - В агитации и пропаганде ничего другого и быть не может. А у меня бумажки! Я за эту неделю Конституцию написала, Уголовный Кодекс, Административный, сейчас Жилищный пишу...
- А Жилищный зачем? - поинтересовался президент. - Вроде, не наш вопрос. Да и проблем особых ни у кого нет.
- Чтоб было! - отрезала министр юстиции. - Положено. Когда встанут проблемы, поздно будет, заранее надо подготовиться.
- Толку от твоих бумажек... - возразил Жиров.
- Не скажи, Мишенька. Я вот Рафику кое-что дала почитать, и сразу две четверки!
- Это Конституция животворящая так действует? - заинтересовался Войнич.
- Не, - прогудел начальник полиции и преданно посмотрел на непосредственное руководство. - Уголовный Кодекс. Страшная штука, если вдуматься.
- А что с экономикой?
Олег встал, старательно откашлялся, открыл папку, переполненную какими-то бумагами, оглядел присутствующих, махнул рукой и сел обратно. Вытащил из папки с десяток небольшого размера бумажек и раздал присутствующим.
- Это наши деньги. Хорошая бумага, влагостойкая краска и даже три степени защиты. Купюры номиналом в один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто мымриков.
- Каких мымриков? - не поняла Ирина Ивановна.
- Так наша валюта называться будет, - пояснил министр экономики.
- А поприличнее нельзя? - возмутилась министр культуры.
- Нельзя! - отрезал Олег. - На них так написано.
- Так напиши по-другому! - не сдавалась Людка. - Что еще за мымрики! Надо красивое имя подобрать! Благозвучное!
- Погоди, Люд, - вмешался в спор президент. - С благозвучностью у нас в городе проблемы по жизни. Олег, объясни толком.
- Если другое название придумать, то надо за распечатку платить. Также за разработку макета, бумагу и много чего еще. Нашего классного фонда тысяч на пять таких купюр наберется, если не меньше. А мымриков у нас тридцать миллионов по номиналу. Надолго хватит. И совершенно бесплатно.
- Откуда столько? - ахнула Ирина Ивановна. - И почему бесплатно? Ты кого-то ограбил?
- Никакого криминала, - отмахнулся Войнич. - Типография под чей-то заказ печатала деньги для игры типа монополии. Им даже всё оплатили. А забирать не стали, там вся идея накрылась. Вот уже два года мымрики на складе место и занимают.
- И что, просто так отдали?
- Ну, они сначала пытались какие-то деньги содрать. И даже немалые. Только мы тут юстицию поднапрягли, Катюха мигом объяснила, что попытка заставить нас платить - суть уголовное преступление и наказывается от двух до десяти с конфискацией. У типографского юриста челюсть до стола отвисла! Она даже заикаться начала! Кстати, Кать, а это правда, чем ты их пугала?
- Конечно! - кивнула Павлова. - До последнего слова!
- И что, посадили бы?
- Если бы я была прокурором - запросто!
- А если бы ты была адвокатом?
- Фигу! Ой, простите, Ирина Ивановна! Согласно статьи...
- Катенька, - прошептал Рафик, - а можно попроще, без статей. От этой арифметики в ушах рябит...
- Я тебе не Катенька, а министр юстиции! - отрезала Павлова. - И послезавтра сдашь мне квадратные уравнения! Как ты сегодня на алгебре выступал - позор сплошной!
- Так отбила бы, Кать? - Олег вернул разговор на предыдущую тему.
- Конечно! Если без номеров статей... - Павлова бросила уничижительный взор на Рафаэля, - это даже проще, чем посадить.
- Вот я и говорю, - грустно сказал Куянов, - Уголовный Кодекс - страшная штука!
- Олег, у тебя всё? - президент решил ввести процесс в более конструктивное русло.
- Нет, конечно. Деньги у нас есть. Теперь об их покупательной способности. Мы тут с Танькой Савиной перетерли с ее отцом. Его фабрика будет отдавать нам канцтовары по самой низкой цене. И напрямую. Так что тому крысу, что внизу торгует, можно сразу закрываться. Он берет через посредника, у которого входные цены выше наших процентов на тридцать.
- Ох, и ничего себе, - присвистнул Жиров. - Это же халява какая!
- Никакая не халява! - отрезал Войнич. - Мы идеями расплачиваемся. Нам еще и типография будет сувенирку делать. Всякие календарики уникального качества. На тех станках, что с Гознака сперли. И на всей нашей продукции будет специальный логотип. Завтра мы с Катей заявку в Роспатент подаем. Еще мой батя готов нам часть подрядов отдать. Ничего сложного: развеска рекламы и отделка офисов панелями. Туристов привлечем, кто с веревками работать умеет. Ну и тех пацанов, у кого руки правильно растут. Это позволит увеличить обеспечение мымриков. Ну и по курсу. Предлагаю для начала установить сто рублей за мымрик...
- У тебя тридцать миллионов мымриков, - впервые подала голос Надя Захарова. - По сто рублей, это три миллиарда. А в классном фонде - неполных пять тысяч. Как ты излишки стерилизовать собрался? Всё рухнет за час!
- Не надо ничего стерилизовать, - возразил Войнич. - Та часть, что в рюкзаке лежит, считай, еще не напечатана. Достал из рюкзака - эмиссия. Пять тысяч, говоришь? Вот пятьдесят мымриков и достанем. Увеличим обеспечение - добавим денежной массы. И маржу при обмене валют сделаем побольше. Имеем право, покупать мымрики могут только двоечники или сторонние. Нашим проще лишнюю пятерку получить...
- А размен? - не сдавалась директор банка. - Ручка десять рублей стоит, а один мымрик - сто! Что, десятками их закупать, что ли?
- Всё предусмотрено! Вот! - Олег гордо вытащил из папки розовую купюру. - Фуксимымрик. Номинал назначим в десять мымрокопеек. Как раз червонец и получится! А товар дешевле брать не будем, это уже совсем крохи!
- А их много? - уточнила Надя.
- Достаточно.
- Интересно, что у них за игра такая, - задумчиво сказал Зонтов.
- Обычная, - махнул рукой Олег. - Только качество сумасшедшее. Здесь же деньги не с одного экземпляра. Весь тираж!
'Господи, - подумала Ирина Ивановна. - Я хотела всего лишь немного поднять успеваемость. А они... Пишут кодексы, штудируют институтские учебники... Прошла всего неделя, а я уже половины слов не понимаю. И назад не отвернуть. Может, переболеют? Надоест и бросят...'
- Олег, а какой логотип-то? - спросила она вслух.
- Самый лучший! - гордо ответил Войнич. - Рафиков кулак и надпись 'Сделано в Мухосранске'!
Транзакция пятая
Любимой фразой Андрея Викторовича Войнича являлась: 'шестнадцать часов утра'. Именно так он выражал свою любовь к утреннему сну. Хотя нет, не любовь. Физиологическую потребность. Раннее пробуждение гарантировало Андрею, как минимум, хороший заряд раздражительности и агрессивности, а как максимум, головную боль и разрывающую рот зевоту на весь последующий день. Для нормальной работы требовалось спать хотя бы часов до двенадцати. А лучше - позже. Увы, реальная жизнь, если и подкидывала хозяину строительной компании такую возможность, то исключительно по выходным. И тогда Андрей дрых без задних ног до 'шестнадцати часов утра', жена, ярко выраженный жаворонок, ходила на цыпочках, боясь потревожить сон мужа, а дети старались смотаться куда-нибудь подальше, собираясь словно при тревоге на территории, занятой противником: быстро и бесшумно.
Так было и в эту субботу. Олег с Яшкой исчезли ни свет, ни заря. Тамара не высовывала нос из кухни. И всё равно выспаться Войничу не дали. Помешал настойчивый вопль сотового телефона. Первую серию звонков Андрей просто не услышал. От второй - перевернулся на другой бок. Но звонивший был настойчив, аппарат заорал в третий раз.