При втором ударе звук был четче, и из-под панциря с одной стороны потекла кровь. Но панцирь все еще был цел. Черепаха завалилась на бок и больше не двигалась, что можно было истолковать по-разному:
а) она действительно мертва;
б) у нее было что-то вроде разума, и оно подсказало ей этот маневр.
Александр немного подождал, затем взял палку и осторожно ткнул черепаху туда, где должна быть рана. Черепаха вдруг растопырила лапы, пытаясь оттолкнуться: она паниковала. Передняя левая лапа подрагивала, словно уже жила отдельно от туловища.
Третий удар был безупречен: панцирь разбился ровно посередине. Крови было неожиданно много, и Александр, на самом деле не выносивший ее вида, поспешил уйти.
К тому же он был уверен: даже если черепаха еще жива, до вечера она в любом случае сдохнет.
Он поднялся на второй этаж, постучал в дверь Спаски, но ее, к сожалению, не было дома. На дежурный вопрос ее матери, как у него дела, он ответил:
— Спасибо, прекрасно. Я только что убил вашу черепаху. У меня сегодня день рождения.
АБСОЛЮТНЫЙ СЛУХ И ВРЕД, КОТОРЫЙ ОН ПРИНОСИТ
Александр дважды нажал кнопку звонка, подождал немного, потом нажал еще два раза.
— Антрэ, — послышался из глубины квартиры голос Мадам, — дверь открыта, мон пти. Пардоне муа.
Александр зашел в прихожую, поставил скрипку на пол и повесил курточку на вешалку. Закрыл одну дверь, постучал в другую и вошел в комнату. Мадам лежала на диване, неестественно вытянув левую ногу и подтянув правое колено почти до подбородка; на ее лице была кислая гримаса человека, который бросил все попытки собраться с духом и бороться с болью.
— О, Александер, — пожаловалась пожилая дама, — же сюи малад, тре, тре малад. Ишиас! Я не могу встать с кровати. Ун конфузьон тражик, нес’па?
— Уи, мадам. Се манифик.
— Пардон?
— О, я хотел сказать: как это печально!
— Э бьен, Александер, — сказала она, поджав губы. В глубине души она испытывала к нему ресентимент — хотя на самом деле это была чистой воды ненависть. Мадам училась музыке в Париже в «Эколь нормаль де мюзик» у самого Поля Дюка (мон дьё, с тех пор прошла целая вечность!) и теперь была вынуждена давать частные уроки Александру, ун анфан террибль, из которого никогда не выйдет виртуоз. К тому же ей приходилось терпеть его ужасные манеры, его провинциальную гросьерите[2]. Каждый раз целых сорок пять минут до крови кусать губы, страдая от фальшивых тонов, которые этот мальчишка выдавал нарочно, зная, что у Мадам абсолютный слух и подобное сводит ее с ума. И в довершение лежать здесь обездвиженной ишиасом и не имея возможности встать даже в туалет. (Под кроватью Мадам поставила ночную вазу. Ах, как прелестно было бы в начале осени взять настоящую вазу и поставить в нее, скажем, орхидею!.. А что сейчас? Me уи. Се ля ви).
— Э бьен, Александер, — повторила несчастная Мадам, окончательно подавленная таким количеством реалите. — Надеюсь, что на этой неделе вы были прилежны. Что у нас на сегодня? Равель? Ля вальс… Ун вальс брийян. Аван, мон пти, и прошу вас, прошу, больше пасьон!
На этом месте стоит объяснить, что такое абсолютный слух.
Абсолютный слух — явление крайне редкое, оно встречается у одного человека из миллиона. Кто-то утверждает, что абсолютный слух можно развить упорным трудом; это неправда. Кому захочется потратить столько нервов и сил, чтобы заработать неизлечимую болезнь? Человек рождается с абсолютным слухом, как, скажем, с родинкой на носу или с глазами разного цвета. Это аномалия.
Человек с абсолютным слухом страдает мигренью, а еще он мизантроп. Человеку с абсолютным слухом довольно услышать лязг трамвайных рельсов или, не дай бог, скрежет вилки по фарфоровой тарелке — и он теряет самообладание, бледнеет, как при приступе эпилепсии, закрывает уши обеими руками, ему кажется, что в его мозг вгрызаются раскаленные сверла.
В такие моменты человек с абсолютным слухом готов на все, лишь бы прекратились эти ужасные колебания, обертоны, которые слышит только он. Сам он — беспомощная жертва, человек с абсолютным слухом.
На свете нет людей, которые могут увидеть невидимое, например, микроба без микроскопа. Но есть люди, которые слышат неслышимое. Несчастные люди. Как Мадам.
Все это Александру было хорошо известно. Он также знал, что Мадам перед каждым уроком затыкает уши затычками — о, как он ее за это ненавидел. Представьте, что кто-то в вашем присутствии демонстративно зажимает нос, намекая, что от вас нестерпимо воняет.