Глава 3
И конечно же это пребывание на Майорке напомнило ему о том, как он ездил сюда в последний раз, с Николь. Тогда они только узнавали друг друга, и он все еще пытался забыть о своей неудачной женитьбе и своей потерянной дочери. И он вполне успешно справился с этим в реальной жизни, отдавшись на волю успокаивающей погоды и запаха обнаженной Николь — сладкому, потному запаху лосьона от загара. Они занимались сексом все время — в душе, на балконе, а однажды на пляже, прямо за катамараном. Николь никогда не была такой же энергичной и самозабвенной, как Ким. Она никогда не была такой же раскрепощенной, она не позволяла ему большего, чем засунуть палец к себе в задницу, не говоря уж о том, чтобы вставить в нее головку его члена — но ее тело нравилось ему больше. Оно нравилось ему намного больше, в самом начале их отношений он любил ласкать ее тонкие бедра, плоский живот, мягкую, плотную кожу ее складок — ее аккуратную полоску лобковых волос. «Отличный пушок», — приговаривал он. И ему нравилось, когда она, в то время как он играл с ее пушком, приподнимала бедра ему навстречу, желая, чтобы он сильнее надавливал на ее половые губы, на ее клитор, чтобы он мягко растирал его пальцами, в точности так, как она его научила. Еще он любил, как тихонько она стонала, кончая.
Ким обычно кричала. Ким задыхалась, и кричала, и орала что-нибудь типа: «Сильней, Марк. Выеби меня жестче. Я не чувствую тебя. Я хочу, чтобы мне было больно. Сделай мне больно, Марк». А когда они оба действительно становились разгоряченными — «Выеби меня. Заеби меня до смерти. Давай. Положи руки мне на горло и задуши меня.. Я не хочу дышать. Дышать — слишком легко», — Ким пугала его даже в постели.
Это было ошибкой, думает Марк. Им нужно было поехать в Грецию, потому что пребывание на Майорке на этот раз напоминало ему не только о том периоде в его жизни, который он пытался забыть, но и о том, что все его отношения с Николь строились на отсутствии Лили. Все, что у них было, они построили, оторвавшись от прошлого. Как будто были беглецами на заброшенном острове, райском острове, на который никто не мог вторгнуться без предупреждения, к берегу которого, как ему тогда казалось, их прибило безо всякого багажа.
А теперь он снова оказался на Майорке. Без Лили, но она поселилась в его мыслях, и они снова и снова говорят о ней (как правило, о том, что ей все время нужно всех шокировать, или о ее питании, или о ее манере одеваться), они обсуждают это с Николь и Джеммой, и он начинает осознавать, гораздо позже, чем это поняла Николь, какую серьезную опасность представляет Лили для его второй семьи, которая значила для него все, которая была его вторым счастливым шансом в этой жизни. Его кусочком рая.
Однажды вечером, когда они сидели за чаем в огромном переполненном гостиничном ресторане с низкими потолками, окна которого выходили на бассейн, Джемма вдруг вспомнила, что Лили прекрасно собирала паззлы, поскольку в тот момент вместо того, чтобы поглощать спагетти с картофельными чипсами, она сама пыталась справиться с паззлом, и ей никто не собирался помогать, и тогда Николь сказала:
— Неужели мы снова должны обсуждать эту девчонку? Давайте просто проведем остаток нашего отпуска, не упоминая ни словом о ней, пожалуйста.
— Да, — сказал Марк, ему тоже стало плохо от самой мысли о Лили. — Давайте отдохнем от этого.
— Но она моя старшая сестра, — сказала Джемма, нарочно сбрасывая на пол один из паззлов. — Она мой лучший друг.
Джемма спала с ними в одной комнате, но Марк был уверен — не в этом причина того, что в отпуске Николь столь неохотно занимается с ним сексом. Именно Лили вклинилась между ними. Он это знал. Несмотря на то, что они были за границей, без нее, несмотря на то, что вокруг было столько аттракционов и развлечений. Николь не могла простить, что он позволил Лили ворваться в их жизнь, а затем медленно испортить их первый семейный отпуск за границей. Плюс ко всему Николь сказала, что забыла свои противозачаточные таблетки, а он не знал, где на Майорке можно купить презервативы. Он не собирался идти в какую-нибудь заморскую аптеку, где не понял бы ни слова.
Николь до паранойи боялась снова забеременеть. И это причиняло Марку невыносимую боль — как далека она стала от той Николь, которая отчаянно пыталась заиметь ребенка, а теперь, практически с тех пор, как родилась Джемма, она не хочет больше иметь детей. Она объяснила ему, что не хочет еще раз прерывать свою карьеру, поскольку им обоим совершенно ясно, что именно она становится в семье основным добытчиком. Особенно после того, как она встала во главе собственной команды, да к тому же стала управляться с замечательной группой заказчиков, и, в конце концов, она не понимала, почему бы в один прекрасный день ей не стать во главе всей компании. В общем, Николь повторяла, что вполне счастлива иметь одного ребенка, ей нравилось это равновесие, нравилось, что их только трое. Она полагала, что чем меньше союз, тем он более целостный, более защищенный, более счастливый. Именно так считали все в ее офисе, и бизнес, которым она занималась, развивался весьма успешно, обогнав всех остальных конкурентов в своем сегменте. Он тоже считал именно так, ведь правда? Их маленький уютный семейный союз. Именно это он всегда и говорил, да?