– Вы послали за Чарльзом?
– Конечно, еще с утра, – кивнула Нэнси, вытирая слезы, – надеюсь, он скоро приедет.
Чарльз Бэмфорд, старший сын и наследник бидла, был офицером в английской армии, и довольно редко появлялся дома. Джоанна, близко знакомая с его сестрами и братом, видела его всего несколько раз в жизни, и сама удивлялась, как он похож, и одновременно не похож на отца. Единственный ребенок, унаследовавший его светлые волосы, но не особенно схожий с ним фигурой и лицом. Высокий, статный Чарльз с юности пользовался успехом у женщин, не изменилось это и после его женитьбы на юной Констанции Фицкларенс, с семьей которой и Терпины, и Бэмфорды, и Кливленды были в дружбе.
– Кто-то же должен унаследовать все, что имел отец, – грустно продолжила Нэнси, – но я не знаю, успеет ли он на похороны…
Джоанна снова сжала руку подруги, тщетно пытаясь ее приободрить, однако вместо этого внезапно напомнила о себе.
– А ты-то как, Ханни? – спросила Нэнси, вдруг четко вспомнив, что ее подруга тоже лишилась отца и осталась вообще одна, слуги не в счет.
– Ой, Нэнси, – тяжело вздохнула Джоанна, – это очень долгая история.
– Ты ведь была там? Нам так сказали, – уточнила женщина.
– Да, и я оказалась там не случайно, – качнула головой девушка, на секунду задумываясь, а затем, решаясь, – Нэнси, ты ведь мой друг, я могу доверить тебе любую тайну…
– Конечно, – тут же согласилась леди Кливленд.
– Ну, тогда тебе лучше присесть, – криво улыбнулась Джоанна, – рассказ будет долгим, впрочем, я постараюсь успеть до времени, когда доктор спустится и сообщит нам уже хоть что-нибудь о состоянии Гвинет, – и она начала рассказ.
Закончила она рассказ спустя добрых полчаса, минут двадцать из которых ее подруга просидела с широко раскрытыми глазами и ртом.
– Итак, – очень высоким голосом произнесла она, когда Джоанна замолчала, – суммируя вышесказанное, маньяк, оставивший нас сиротами – твой настоящий отец, твоя мать – была вполне живой, но нищей и безумной, и, самое главное, – она кинула на девушку сердитый взгляд, – ты собралась замуж, а нам с Гвинет не сказала?!
– Мы собирались бежать и венчаться тайно, из-за странной страсти отца! – оправдываясь, воскликнула Джоанна.
– Да я понимаю, – вздохнула Нэнси, – но ведь теперь все иначе? Твой отец мертв, ты – его единственная наследница…
– И немалую часть этого наследства я обязательно потрачу на то, чтобы помочь семьям мужчин, убитых Суини Тоддом, – решительно заявила Джоанна, – а наследство я получу уже скоро, отец оставил завещание, поэтому, даже если появятся другие претенденты на его богатства, они ничего не получат.
– Это правильно, – согласилась Нэнси, – наверняка многие из этих несчастных не были так богаты, как мы, и их семьи, оставшись без кормильцев, в любой момент могут оказаться на улице… Доктор Грей! – она подскочила, увидев мужчину, спускающегося по лестнице вниз, – ну что там с Гвинет? С ней все будет хорошо?
– Не переживайте слишком, Леди Кливленд, – успокоил ее доктор, – опасности для жизни мисс Гвинет нет, она всего лишь переволновалась. Это неудивительно, все же такой удар по юной психике… Мои соболезнования и Вам, мэм.
– Спасибо, доктор, – сдерживая слезы, поблагодарила его Нэнси.
– Всегда к Вашим услугам, мэм, – поклонился доктор Грей, – теперь главное для мисс – полный покой, а потому Вы подумайте, стоит ли брать ее на похороны. Тут я Вам, право, не советчик, ибо не могу предсказать, что расстроит мисс Гвинет больше – присутствие на похоронах достопочтенного бидла, или отсутствие.
Нэнси лишь кивнула, показывая, что подумает над словами доктора, и проводила его до выхода, тихо расспрашивая его о чем-то еще.
– Теперь Гвинет спит, – сообщила она, вернувшись, – и Деннис с ней. Джоанна, – она взглянула на подругу, – уже вечереет, мы ведь давно здесь сидим. Тебе стоит вернуться домой, у тебя своих хлопот хватает. Поезжай.
Девушка грустно улыбнулась, прощаясь с леди Кливленд, и направилась обратно в особняк Терпина.
Она, конечно, не ожидала, что дома ее ждет радостный салют, но скорбь, пронизывающая дом, совсем не была привычно-тихой. По всему дому разносились рыдания, доносившиеся, как поняла девушка, из комнаты ее няни. Бегом взлетела она на второй этаж и в нужную комнатку, где застала странную картину: миссис Браун рыдала, прижимая к груди лоскут грязно-белой ткани, в то время как до синевы бледный Энтони и заплаканная миссис Фреймс пытались ее успокоить. Бетти же, кажется, даже не слышала и не видела их, продолжая горько плакать и бормотать что-то бессвязное.
Энтони, заметив Джоанну, тут же подскочил к ней, а миссис Фреймс, согласно кивнув, заявила:
– Вы уведите мисс отсюда, мистер Хоуп, я уж тут сама справлюсь. Все равно ни Вы, ни Джоанна сейчас ничем помочь не сможете, – Энтони послушно кивнул и уволок Джоанну из комнаты.
Дойдя до покоев Джоанны, они зашли, и лишь затем девушка тихо спросила:
– Что еще произошло?
Энтони судорожно вздохнул.
– Миссис Браун – Ваша бабушка.
Глаза Джоанны раскрылись так широко, что чуть не вывалились из орбит.
– Она не могла сказать Вам прежде, боясь, что об этом узнает и Ваш опекун, – зачастил Энтони, – а потом, когда мы собирались бежать, она помогла мне, и я случайно узнал правду, но Вам она просила не говорить, потому что хотела однажды рассказать сама… Однако в нынешнем нашем положении выбирать особо не приходится, – Энтони вздрогнул и поморщился, видимо, вспоминая то, что еще не рассказал.
Джоанна ждала. Еще пока они в полицейском участке ждали официального допроса, она рассказала юноше обо всем, что с ней случилось в цирюльне, как и о том, что невольно узнала. Ему она полностью доверяла, а потому не боялась за сохранность своей тайны.
– Ваша бабушка очень любит Вас, и, когда она узнала, кем стал ее сын и что он с Вами чуть не сделал, это уже было серьезнейшим ударом для нее, но то, как она об этом узнала… – Энтони сглотнул, не зная, как рассказать дальнейшее.
– Говорите, как есть, – велела Джоанна, внутренне готовясь к очередному ужасу.
– Сегодня утром толпа горожан, ведомая родственниками и друзьями погибших, буквально штурмом взяла полицейский участок и выволокла оттуда тело мистера Тодда. Они желали видеть, что маньяк-парикмахер мертв. В гневе они чуть ли не рвали его на части, уродуя труп, а затем бросили его тело в мешок и закопали, засыпав пеплом. Без креста, без отпевания, как… как…– Энтони запнулся, не в силах продолжать страшный рассказ.
Джоанна прижала руки ко рту.
– Вы видели это? – прошептала она.
– Да, – кивнул Энтони, – я и миссис Браун стали свидетелями этого страшного буйства толпы. Она узнала лицо своего сына… Тогда оно у него еще было… Ей даже достался клок рубашки, сорванной с его тела, Вы видели, у нее в руках, – Энтони окончательно замолк, снова переживая страшное происшествие. Его и так терзали противоречивые чувства по отношению к бывшему другу, а теперь с ним сотворили такое…
Джоанна внимательно поглядела на возлюбленного и промолчала. Она не стала говорить то, что было у нее на уме, простая мысль – этот монстр заслужил все, что с ним произошло, он уже умер, но из-за него по-прежнему страдают хорошие люди. Она не сказала этого, лишь молча обняла Энтони, и тот, потрясенный всем произошедшим, только теперь сумел немного расслабиться. Объятия его звезды не уничтожили боль, но они приглушили ее, ведь ее поддержка была лучше любого обезболивающего.
Позже, Джоанна объяснилась со слегка успокоившейся миссис Браун, и с радостью приняла ее, как свою бабушку. Та, немного придя в себя, с усердием помогала внучке с организацией похорон ее опекуна. И лишь на следующий день после похорон, которые проходили одновременно с похоронами бидла, Джоанна, выплакав все слезы, вдруг вспомнила то, что из-за скорби совершенно вылетело у нее из головы.
***