Миссис Баркер молчала, стараясь справиться с подступавшими волнами эмоций: горя, тоски, гнева. Боже правый, у этой дурочки не хватило ума даже на то, чтобы обратиться к свекрови за помощью! Понятно, что она не слишком жаловала невестку, но уж собственную внучку-то без помощи она бы точно не оставила! А теперь что ей делать? Сын все одно, что мертв, муж умер, а внучка, с которой она даже познакомиться не успела, в руках у богатого и влиятельного судьи, который, если уж забрал ее зачем-то, обратно точно не отдаст. Миссис Баркер была слишком стара, чтобы верить в чудеса, она прекрасно понимала, что хотя у нее, как у близкой родственницы, на девочку куда больше прав, она все равно не получит ее, а возможно, и увидеть не сумеет. Разве только…
Ее невеселые размышления прервал донесшийся из соседнего помещения мужской голос:
– Нелли! С кем ты там беседуешь?
– Ни с кем, дорогой, просто клиентка зашла, – тут же крикнула в ответ миссис Ловетт.
– Что ж, я думаю, мне пора, – произнесла миссис Баркер, понизив голос, – не буду Вам больше мешать. Только прошу Вас, Нелли – Вы позволите мне называть Вас по имени? – девушка кивнула, и миссис Баркер продолжила, – подскажите, пожалуйста, где живет этот судья.
Выйдя из пекарни, женщина первым делом нанесла визит констеблю Джонсу, тому самому другу их семьи. При встрече с констеблем, который, по счастью, был человеком добрым и порядочным, она решилась рассказать ему всю правду, а затем упросила его помочь ей с оформлением новых документов. Несколько дней спустя она получила бумаги на руки, и в тот же день отправилась к дому судьи Терпина. Судьба благоволила ей – всего пару дней назад судья как раз уволил няньку, смотревшую за Джоанной. Элизабет, рассчитывавшая, что за место няни ее внучки придется побороться, восприняла это, как знак свыше, и без страха вошла в огромный богатый дом.
Детский плач был слышен даже в передней, и миссис Баркер, то есть теперь уже миссис Браун, с ходу попросила разрешения попробовать успокоить малышку. Судьи дома не было, и горничная, заменявшая няню и уже замученная криками младенца, позволила женщине пройти внутрь.
Никогда, никогда Элизабет не забыть тот миг, когда она впервые увидела, а затем и взяла на руки свою внучку. Девочка, видно почувствовав родную душу, почти сразу перестала плакать и принялась с любопытством разглядывать женщину. Прелестные каре-зеленые глазки ее при этом заблестели, и она заулыбалась. Миссис Браун чуть вздрогнула от ее взгляда – девочка была так похожа на Люси! Но секунду спустя новоиспеченная бабушка обнаружила, что ее это совсем не трогает. Какая, в конце концов, разница, на кого ее внучка похожа? Главное, что она ее, ее плоть, кровь и душа, она уже любима своей бабушкой.
Горничная взглянула на Элизабет с благодарностью и восхищением.
– Как Вам удалось, мэм? Мы ее второй день успокоить не можем. С тех пор, как милорд выгнал Сару, ее прошлую няньку, плакала, не переставая, а тут…
– Что же в этом удивительного? – спокойно и уверенно ответила женщина, – коли я пришла, чтобы наниматься в няни, значит, я должна уметь управляться с детьми, не правда ли, мисс?
– Кристина, – смущенно представилась девушка, – да, конечно, Вы правы. Я очень надеюсь, что Вас примут на работу, мэм. Желаю Вам удачи!
– Благодарю, дитя мое, – улыбнулась миссис Браун и принялась укачивать Джоанну.
К моменту возвращения судьи Терпина домой Джоанна сладко спала, а кандидатка на пост няни уже успела перезнакомиться почти со всей прислугой, произведя самое приятное впечатление. Уильям Терпин, познакомившись с умелой и почтительной дамой, принял решение взять ее няней для своей воспитанницы, а миссис Браун с изумлением обнаружила, что надменный и жестокосердный богач, без сожалений сославший ее сына в настоящий ад на Земле, искренне любит крошку Джоанну! Чтобы понять это, было достаточно лишь разок увидеть, как он осторожно держит ее на руках, слегка поглаживая ее белокурую головку и бормоча что-то успокаивающее, а затем нежно целует в лобик.
Разгадку этой таинственной перемены миссис Браун узнала лишь через несколько дней, когда, разговорившись с экономкой, миссис Фреймс, впервые услышала о безвременно почивших миссис Лили и маленькой Аланне. После этого разговора она уже сама не понимала, как ей относится к судье. Ей было искренне жаль этого несчастного человека, так жестоко обиженного судьбой, но ведь это не отменяло того, что он отнял у нее сына, который никакого отношения к несчастьям судьи не имел! Впрочем, поразмыслив хорошенько, она пришла к выводу, что ее вполне оправданную ненависть к судье ей лучше если не подавить, то хотя бы запрятать глубоко внутрь, потому что сына у нее теперь, считай, нет, а вот маленькая внучка есть, и чтобы не расстаться с ней, нужно изо всех сил держаться за новое место и ничем себя не выдать. Теперь у нее началась новая жизнь, и о старой лучше вовсе забыть. Все равно о том, что она мать Бенджамина Баркера, больше никто и никогда не узнает. И пусть из-за этого Джоанна никогда не назовет ее бабушкой, но она всегда будет рядом, под ее крылом.
Решив так, женщина глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь, и поспешила в детскую – судя по доносившимся оттуда звукам, мисс Джоанна проснулась.
========== Часть 4. Звезда ==========
– Человек за бортом! – вскрикнул Энтони, напряженно вглядываясь в простирающееся перед кораблем море, – На помощь, кто-нибудь!
Капитан Ричардс приказал спустить на воду шлюпку, и несколько минут спустя Энтони вместе с еще одним матросом выловили из воды изможденного, худого мужчину. Он был ранен, слаб и был почти без сознания, однако каким-то образом ухитрялся продолжать держаться за обломок корабля, с помощью которого он и оставался на плаву.
– Отпустите, сэр, – мягко попросил его Энтони, разжимая его руки и помогая ему забраться в шлюпку, – Вы теперь в безопасности, все хорошо.
Мужчина посмотрел на него мутным взглядом, мотнул головой, видимо, пытаясь кивнуть, и потерял сознание.
Моряки отнесли его в одну из кают и поручили Энтони переодеть и уложить его, а затем ждать корабельного врача. Юноша взялся за дело со всей возможной осторожностью, и к приходу доктора спасенный мужчина уже лежал под одеялом в чистой рубашке. Едва взглянув на руку нового пассажира, очевидно, раненную обломком потерпевшего кораблекрушение судна, доктор приказал Энтони позвать капитана, а когда тот явился, врач моментально выставил юного моряка за дверь.
Вообще, Энтони был человеком глубоко порядочным, поэтому он никогда не опустился бы до подслушивания. Однако его все же искренне заинтересовала судьба этого человека, поэтому он остался неподалеку, на случай, если доктору понадобится помощь и все же мог слышать обрывки разговора. Из них он успел понять, что с руками и вообще телом найденного им человека было что-то не так, и капитан и доктор ожесточенно спорили по этому поводу. А затем доктор вдруг повысил голос, видно забыв в пылу спора, что их могут услышать, и до Энтони отчетливо донеслось:
– Вы с ума сошли, капитан! Оставить на судне бывшего каторжника! А если он беглый?
– А что Вы мне сделать предлагаете, доктор Крейн? Выбросить его обратно за борт? – хладнокровно парировал капитан Ричардс.
Каторжника! Энтони чуть слышно охнул. В силу возраста и неопытности он даже в теории плохо представлял себе, что такое каторга, однако знал, что это – приговор. Даже из тех, кто не был сослан пожизненно, домой возвращались единицы. Нежное сердце молодого моряка тут же наполнилось острой жалостью к незнакомцу. В порыве добрых чувств невинный мальчик даже не подумал о том, что этот человек мог быть, и скорее всего, был наказан соответственно его деяниям.