– Ладно, – неожиданно серьёзно сказала Кира. – Обед скоро. Ольга Николаевна…
Получив некоторое, хотя и смутное представление о прекрасной половине своего отряда, я храбро решила обойти спальни мальчиков, (в отрядной по-прежнему было пусто).
Но и там никого!
Зашла в столовую. У входа встречаю своих старых знакомых – Киру и Лилю. Обедать явились в том же виде!
– Вон, смотрите, старперша хавает в углу. Так и садитесь за тот стол. Это воспитательский.
– Я мальчиков вообще-то ищу, – сказала я строго.
– Так здесь и ждите, в столовку точно придут, – сказала Лиля, вытягивая шею и забавно шевеля ноздрями. – Что жрать подают? Опять узбекский сблёв? Ой, сорри… бэээээ… Плов.
– А где ваши столы? Где отряд обедает?
– Какой отряд? – фыркнула Кира. – Где займем, там и сядем.
И, подгоняемая Лилей, лихо ринулась к раздаточному окну. В столовой становилось всё многолюдней и шумней. Сидели, стояли, толкались, чертыхались, когда горячий суп проливался на чью-то голову, сновали от раздачи к столам за добавкой, короче – обедали обитатели детского дома… Но вот внезапно нестройный гул голосов, грохот стульев, позвякивание ложек о тарелки – весь этот характерный «столовский» шум вдруг перекрыл душераздирающий надсадный вопль:
– А ну, отвали! Жрать хачччуууу-у!
Я протиснулась к воспитательскому столу и намеревалась уже присоединиться к обедающей коллеге, как случилось вот что. Оттеснив от входной двери медсестру, тщетно пытавшуюся проверить несуществующую чистоту рук воспитанников, в столовую ворвалась буйная компания – мальчишки лет двенадцати – тринадцати по виду. Впереди – всклокоченный, донельзя измазюканный, неряшливо одетый обладатель луженой глотки.
– Не удивляйтесь и не расстраивайтесь, – успокоила меня старшая пионервожатая (дама в красном галстуке и со значком на груди), перехватив мой ошеломлённый взгляд. – Кушайте, потом пойдем знакомиться с этими «Чингачгуками».
– Спасибо, – благодарно кивнула я, почти с восхищением глядя на мою добровольную помощницу и вполне искренне радуясь новому знакомству с опытным человеком – столь уверенно и ровно она держалась!
– Я здесь старшая по пионэрам, – сказала она, манерно протягивая руку с высоко поднятым локтем через стол. Меня зовут Татьяна Степановна.
В столовой снова кто-то истошно завопил: «Котлету отдай! Кому грят? Харэ мой компот лопать!»
Элегантная пионервожатая по-прежнему была невозмутима. Её блистательная внешность вполне соответствовала отменным манерам – броская, холёная женщина, вполне знающая себе цену.
Поправив пальцем с длинным маникюром темные «хамелеоны» в квадратной роговой оправе и аккуратно откинув со лба прядь пепельного кудрявого парика, она пристально и весьма бесцеремонно стала меня разглядывать. Особенно внимательно она посмотрела на моё ситцевое платье в мелкую полоску.
– Что это вы так обрядились? – спросила она, слегка выпячивая нижнюю губу.
– А что? По-моему удобно для работы, – сказала я. – Слышали, конечно, ситец снова входит в моду.
– Неужели? – удивленно поднимая бровь, сказала она.
– Ну да, – вдохновенно врала я. – Вот на Международном конгрессе по проблемам океана миссис Дэвис…
– Да что вы?! – неожиданно встрепенулась она. – Что-то новенькое… А! Пока до нас дойдёт… Нет, в самом деле? Их не поймешь… Но всё же вы не правы на данный момент. Одежда – это вопрос престижа. Подать себя, знаете ли, тоже надо уметь.
На Татьяне Степановне модный синтетический жакет. Поверх жакета гордо алеет туго накрахмаленный пионерский галстук, модно скрепленный большой брошью из «самоварного» золота.
– Я здесь временно, – доверительно шепнула она. – Если хотите – лимитчица, так это называется. Раньше чем через год ничего не обещают. Теперь вот отряд подсунули – пока воспитатель болеет.
– И как? – вкрадчиво спросила я.
– Заменяю, – подняв брови, сказала она. – Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем-то, что временно.
– Да, так и бывает, – кивнула я. – Но как же вы справляетесь с таким возом работы?
– Молча. По совместительству я ещё и предэмка.
Я поперхнулась. Чрезмерная вера в магию педагогических приемов и собственные сверхъестественные способности, допускаю, может привести на это поприще людей не то чтобы случайных, но всё же бесконечно далеких от понимания того, что им предстоит совершить. У меня была иная ситуация – я ринулась в этот омут очертя голову, даже не представляя себе, что за черти там водятся, и мне на эту тему рассуждать… Но Татьяна Степановна уже не казалась мне богиней. И опять внезапно пришла на ум назойливая мыслишка: что, они с директором – а может, и ещё кто-нибудь? – так прикольно играют в «работу»? Дела! Куда меня «попали»?