Одежду тоже здесь себе добывали. В день выдачи новых вещей жди шмона – это уже традиция. Налётчики уносили куртки, сапоги, шапки, кроссовки, спортивные костюмы. Районная милиция знала об этом, и по рынок тоже знала, где всё это продавали, но особо рвения в борьбе с воришками не проявляла, вероятно, давным-давно отчаявшись побороть это зло и относясь к выходкам бывших как к неизбежному стихийному бедствию. А может, были и другие причины… Но справедливости ради надо сказать, что наш участковый не раз выручал воспитателей.
Так было и с Олей Тонких. А дело было так. Прошла первая, «осенняя» полоса краж. Только-только разобрались с одеждой, вдруг новое дело – пропала малогабаритная мебель. А это уже странно: без фургона её не вывезешь, значит, где-то здесь поблизости наши стульчики, тумбочки, полочки да журнальные столики обретаются.
Поблизости жила только одна бывшая – Ольга Тонких. Вожак женской половины бывших. В своё время была Валиной правой рукой – держала в страхе весь детский дом. Очень хитрая и жестокая, она умудрялась выскальзывать из самой отчаянной ситуации и… жестоко отмстить тем, кто её пытался подставить. Жила она в детдоме как настоящая королева притона – еду ей подавали в постель, собирая дополнительно, если что вкусненькое, с тарелок тех, кто зазевался и вовремя не пришёл к еде. Но вот уже второй год Оля, в статусе «бывшей», обитала отдельно, в небольшой комнатке за выездом неподалеку от детдома. И вместо послушных шестёрок рядом с ней проживала смутная соседка, которая не только еду в постель не подавала, но и всякий раз грозилась милицию позвать, когда Олины гости, слегка перебрав, начинали на головах ходить. Её стразу же после выпуска устроили работать на АТС, но ей, видно, не очень там понравилось. Рано вставать, «корячиться» за девяносто рублей в месяц – зачем? Ведь всегда можно взять, что плохо лежит. А «плохо» лежало много чего. При таких обстоятельствах покупать вещи за деньги для Оли было делом почти что безнравственным.
Когда надоел неуют скромного жилища, ей спонтанно пришла в голову мысль: а не благоустроиться ли за счёт детдома? Она быстро организовала на это лихое дело шестёрок, ещё не успевших забыть силу Олиных кулаков и жестокость побоев, и… проблема с мебелью была решена. Теперь, кроме тахты, обеденного стола и платяного шкафа, у неё были застекленные книжные полки, журнальный столик, две тумбочки (одну она поставила в коридоре) и четыре стула. Всё почти новенькое и вполне стильное – шефы из «Метрополя» как раз списание проводили, вот и подкинули в детдом, что самим не надо. О том, что мебель «ушла» к Ольге Тонких, я узнала от Фроськи, тоже бывшей воспитанницы (та вдруг зачастила в детдом прямиком с первого сентября), и получилось это элементарно: Фроська, помимо своих многочисленных достоинств, имела также некоторое количество «минусов», и главный из них – привычка фискалить. Никто её за язык не тянул, сама пришла и настучала, сказав в заключение весьма удовлетворённо – «вот!». А может, у неё на Олю Тонких был давний зуб…
Итак, отлов начался. Долго мы не могли застать её дома. Соседка охотно показывала комнату Оли – дверь почему-то не запиралась впрочем, я тоже свою комнату в коммуналке не запирала, даже когда уезжала – просто ленточкой прихватывала ушки для навесного замка, и запирательство готово. Квартирное воровство было экзотикой. Вошли. Как всё знакомо! Да, точно, всё наше, детдомовское. Как раз то, что и пропало из нашего отряда. Но трогать вне Олиного присутствия ничего нельзя. Трое суток караулили её за полночь. Соседка предупредила, что в последнее время она приходит очень поздно. Трое добровольцев-ловцов устроились неподалёку от автобусной остановки. Следующий пост метрах в ста от них, Пост номер три – засел непосредственно в подъезде. На финишной прямой – лестничной площадке у входа в квартиру – обосновалась я.
С Олей лично мы не были пока знакомы – на этом и строился расчет. Условный сигнал – два раза чихнуть – должны были подать с первого поста, как только Оля выйдет из автобуса и пройдет метров пять-десять. После чего пост номер два должен был смачно сплюнуть. На третьем тут же хлопала дверь и выключался свет в подъезде. Это и должно было послужить сигналом для связных, которые наблюдали за всем из соседнего скверика и должны были по этому знаку тут же нестись в милицию за подмогой. Мне же полагалось завести с Олей абстрактный разговор о неких жильцах, которые якобы ранее проживали то ли в этой, то ли в соседней квартире… И забалтывать её до тех пор, пока не прибудет наряд милиции с ордером на обыск. Вот таков был план поимки с поличным злостной расхитительницы казенного имущества – почти гениальный в своей простоте. Главное – не спугнуть воровочку раньше времечка.
Вначале действие развивалось точно по сценарию: и чихнули, и сплюнули. И хлопнули тоже вполне пристойно… Однако третий пост дал сбой. Вместо того, чтобы, выключив свет в подъезде. Спрятаться в другом конце коридора, они с воплем «шухер!» стремительно умчались в ночную мглу… Им помстилось от страха, что Оля не одна. Она тут же насторожилась и, поднявшись нас вой этаж, как только увидала меня, затравленной рысью метнулась прочь. А тут как раз лифт… Нажала кнопку вызова и молча смотрит на меня в упор – свирепым таким взором… разве что не шипит! Ясное дело – в охапку её не схвачу (разные весовые категории – скорее она меня через плечо метнёт, даром что фамилия «тонкая»), а бежать вниз по лестнице рискованно – обгоню на лифте и перекрою выход. Ну и засада на стрёме…
Мы стояли друг против друга и молчали. Глупейшее положение! Она всё поняла. Я же испытывала состояние наиотвратительнейшее – как всё-таки как это неприятно охотиться на людей! Даже если это вор и преступник, всё равно неприятно это очень…
Я, пока мы молчали, вспомнила вдруг один эпизод из моей интернатской жизни. Конечно, у нас такого бардака тогда не было. Но кражи (большей частью, одежды) всё же иногда происходили. И вот однажды из шкафчиков в спальном корпусе было украдено несколько кофт и лыжные брюки. Бывших у нас ещё не завелось, потому что интернаты только-только открывались. Одновременно пропала девочка из нашего отряда – такое и тогда случалось – скорее всего, она убежала домой.
Тут же сколотили поисковый отряд, в который попала и я (назначили тех, кто хорошо учился, потому что нужно было ехать за город на электричке, занятие на целый день – пропускалась школа и самоподготовка). Вот с утра мы и отправились по адресу предполагаемой воровки. Дело было зимой, стояла лютая стужа, и мы страшно замерзли, пока блуждали по посёлку в поисках нужного адреса. Наконец, пришли. Девочки там не оказалось (она, как потом выяснилось, была в это время у бабушки), но нам было предписано «проверить дом» – нет ли там краденых вещей. Мама девочки открыла шкаф и сундук, и пока мы там ковырялись, она быстро поставила сушить нашу промокшую обувь и даже успела испечь в духовке кекс с изюмом…
Это кекс меня совершенно добил!
К счастью, мы никаких краденых вещей там не нашли. Кто знает, может она их спроворила к бабушке, а может, и вообще ничего не украла…
Но мама этой девочки, её забота о нас, доброта в глазах, и этот кекс!!!