- Тотоша!.. - потрясенно вымолвил он.
Это был и в самом деле Тотоша.
Но главное, что сразу же вслед за ним, очень медленно, словно робот, у которого заржавели суставы, даже, кажется, с каким-то механическим скрипом выбрался из проема в стене подросток и, слегка развернувшись, остановился, держа на весу ладони.
Он был потрясающе исхудавший, точно сильно обглоданный ярким красным туманом, - не проснувшийся, с закрытыми проваленными глазами, потемневшая кожа прилегала у него к самым костям, а суставы на пальцах прорисовывались с необыкновенной рельефностью.
Он как будто голодал две недели.
- Андрон!.. - страшным шепотом произнес Сергей. - Андрон, Дрюнечка, с тобой все в порядке?..
Сердце у него стучало, как бешеное. Он хотел и одновременно боялся обнять каталептическую фигуру. Он боялся, что эта фигура вдруг упадет - без признаков жизни.
- Андрончик...
И в это время из-за спины его, точно фурия, вырвалась девочка Муся и, по-видимому, не отягощая себя опасениями, бросилась Андрону на грудь.
Щеки у неё блестели - от мокрого. Сладким счастливым страданием исказилось лицо.
- Дрюнечка, Дрюня!..
Звонко тявкнул Тотоша.
И тогда красный свет, вытекающий из проема, померк, и в стене зачернела квадратная ниша, усыпанная штукатуркой. А сам Дрюня с трудом разлепил глаза и повел странным взглядом, как будто ещё не проснувшись.
Плечи его передернулись.
- Холодно, - сказал он...
16
Отступали они в полном боевом порядке. У Сергея в руках опять был заряженный арбалет: левая рука полусогнута, указательный палец правой - на спусковом крючке. И солидная куча стрел торчала из бокового кармана. Он их взял за прилавком, где находились товары. Вооружился как следует. В свою очередь Муся держала наизготовку пневматическое ружье, а значительно приободрившийся Дрюня - широкий меч, который он вытащил из витрины. Ему все ещё было холодно: он дрожал и непроизвольно лязгал зубами. Дистрофическое лицо коричневело загаром, а глаза и зубы на нем неестественно выделялись. В общем, выглядел он достаточно плохо, тем не менее, взмахивая клинком, пытался возглавить процессию. И Сергею приходилось его мягко осаживать.
"Старичка" они после некоторых колебаний бросили. Из директорского коридора был выход прямо в маленький тупичок, ограниченный с трех сторон наружными выемками магазина, выводил он одним своим концом на проспект, и поэтому возвращаться на задний двор не имело смысла. Не хотелось заново рисковать, возвращаясь. Сергей сердцем чувствовал, что Альдина ещё не убита. Появиться она могла в любую минуту, и в любую минуту орава чудовищ могла рвануться на них. Надо было спасаться из "Детского мира" как можно скорее. С этим им повезло. Лишь в подсобке из-за коробок попытался вылезти монстрик, похожий на скорпиона, но едва Сергей навел на него арбалет, как скрежещущее многоногое утянулось обратно. Да ещё в переулке, куда выходил тупичок, тоже - стала сгущаться какая-о тень у фундамента здания, но немедленный выстрел из пневматического ружья заставил её рассеяться.
Больше задержать их никто не пытался. Они двигались по середине проспекта, и перед ними развертывалась летняя ночь. Тишина в центре города стояла прямо-таки неестественная: ни обычного шума из форточек, ни каких-либо случайных прохожих. Окна в глыбах домов уже были погашены, и сияющие фонари придавали всему оттенок пустыни. Точно в городе, кроме них, уже никого не осталось.
Странная это была процессия: мальчик, девочка, взрослый человек и собака. Причем люди сжимают игрушечное оружие, как в бою, а собака бдительно обнюхивает каждую выбоину. Сергей чувствовал, что они составляют как бы небольшую общину: мальчик, девочка, взрослый человек и собака. Не хватает лишь Ветки, но она незримо присутствует. Можно жить и можно себя защищать. Вероятно, одно из положительных следствий всех этих событий - то, что некая общность людей и в самом деле возникла. И она ещё пригодится в просторе будущих лет. Потому что Альдина, наверное, не умерла - только ранена. Да, наверное, она и не могла окончательно умереть. Темнота существовала всегда, и всегда пыталась заполнить дневную реальность - то рождая чудовищ, то превращая в монстров людей. Борьба ещё продолжается. Еще долго будут рассказываться истории о Черной Руке. И ещё очень долго придется вглядываться со страхом в вечерние сумерки. Потому что противопоставить этому мраку - нечего.
Он спросил:
- Дрюня, а когда ты был там... ну - внутри... Ты что-нибудь чувствовал?
- Нет, - сказал Дрюня. - Только дурацкий холод.
- А других, которые пропали раньше тебя, не видел?
- Они уже растворились, - сказал Дрюня.
- Растворились?
- Ну там - растворяешься постепенно. Вот они и исчезли...
- Совсем?
- Большей частью.
- Понятно, - сказал Сергей.
Ему действительно было понятно: мрак, и ты растворяешься в нем.
Больше они не разговаривали.
Только когда проводили девочку Мусю и она, помахав им рукой, как видение, скрылась в освещенном проеме, то Сергей, миновав огороды, жуткий дремлющий сад и чернеющие у ограды хозяйственные пристройки, очень тихо, невольно понизив голос, сказал Андрону:
- Ты теперь, наверное, - из дома не выйдешь...
- Почему? - удивился Андрон. - Теперь - выйду. Теперьто как раз не страшно.
И он бодро взмахнул пластмассовым легким мечом - клинок свистнул в воздухе.
Тут же, будто надломленная, опустилась со стоном широкая яблоневая ветвь, а по вытоптанной площадке у дома протянулась зловещая тень, похожая на трехпалую лапу.
Вскидывая арбалет, Сергей обернулся.
Однако, это была всего лишь рубашка, висящая на турнике. Рукава её шевельнулись, по-видимому, от ветра.
- Но-но, - громко сказал отпрянувший Дрюня.
- Значит, не страшно? - переводя дыхание, поинтересовался Сергей.
- Нисколько.
- Ну, и мне - нисколько не страшно...
Он опустил арбалет.
И они, пошаркав о половичок на крыльце, пошли в дом...