— Где ты была?
Эш ставит пластиковый мешок на прилавок и распаковывает картонные коробки с китайской едой, заглядывая ей через плечо.
— Флиртовала с незнакомым мужчиной возле своей квартиры.
Тесси потирает живот от запаха кисло-сладкой курицы, нетерпеливые пинки Мишки вторят ее собственному голоду.
— Как идет упаковка? — спрашивает Эш, слизывая устричный соус с пальца.
Тесси фыркает.
— Изнурительно.
— Это пляж, — говорит Эш, перехватывая кроваво-красное кимоно. — Бери самое скудное из того, что у тебя есть, и готовься к тому, что тебя разорвут. — Ее лицо озаряется, когда она выхватывает из кучи хлипкую ткань с леопардовым принтом, тонкую, как нить. — Как насчет этого сексуального номера?
— Ты шутишь? — Тесси вздрагивает и выхватывает бикини у Эш. В животе у нее заныло. — Я беременна. Никто не захочет видеть меня в этом.
Скорее, на нее некому смотреть.
Эш наклоняет голову и забирает бикини обратно.
— Ты не умерла. Твое тело живет. Упакуй это. Ты сексуальная мамаша.
— Нет, не сексуальная. — Тепло щиплет глаза, и Тесси быстро моргает, пытаясь удержать предательские слезы. В эти дни достаточно одного незначительного неудобства или доброго слова, чтобы она сорвалась.
— Ты прекрасно выглядишь. — Эш обхватывает ее руками за талию и притягивает к себе, чтобы обнять. — Я серьезно.
Тесси набирает полные легкие воздуха и кивает, заставляя свое лицо изобразить подобие правдоподобной улыбки. Ей хотелось бы иметь такую же яростную уверенность в себе, как у ее кузины. Ничто так не разрушало ее самооценку, как беременность. Быть одинокой и беременной гораздо хуже, чем просто одинокой. Это чертовски одиноко. Ее тело жаждет нежных прикосновений, массажа ног, секса. Боже, как она жаждет секса. Как будто с наступлением третьего триместра ее тело перешло на гиперактивную скорость рогатой собаки. Она хочет трахаться. Она хочет, чтобы кто-то хотел ее. Чтобы сказал ей, что она сексуальна. С той ночи в баре "Медвежье ухо" ее никто не трогал, не обнимал.
А счастливые парочки, покупающие детские вещи или прогуливающиеся в парке, только усугубляют боль. Напоминания о том, что у нее этого нет. Партнера. Кого-то, кто был бы в дерьме вместе с ней.
С кем можно его разделить.
Ей не нужен мужчина, чтобы быть счастливой, и ей не нужен мужчина, чтобы иметь семью, но ночью…
Ночи — самое страшное. Ночи — это когда суровая реальность ее положения с размаху бьет ее по лицу. Она одна. Одинока. Беременна. Через три месяца родится ребенок. Настоящее человеческое существо, которое будет полностью зависеть от нее. Сможет ли она это сделать?
Пострадает ли ее работа? Сможет ли она позволить себе детский сад? Что, если она окажется таким же плохим родителем, как ее собственный отец-неудачник? Или, что еще хуже, если она заболеет и бросит Мишку, как бросила ее мать?
Часть ее души не может дождаться, когда она возьмет сына на руки, но другая часть — параноидальная, паническая — хочет, чтобы он оставался внутри, в безопасности, чтобы она всегда могла его защитить.
Ночами она мечтает, чтобы кто-нибудь обнял ее. Сказал, что все будет хорошо.
Сдерживая слезы и подавляя свои эмоции, Тесси отстраняется от Эш и возвращает ей бикини. Их перетягивание каната закончилось.
— Ладно. Я возьму. Будем надеяться, что оно еще подойдет.
Уведомление.
Поблагодарив за прерванный разговор, она опускается на кровать, поддерживая живот, и проверяет телефон.
— Уф, это Атлас. Он хочет пересмотреть доску настроений Джейкобсона.
Эш нахмурилась.
— Ты в отпуске.
Набрав сообщение, она заверяет своего босса, что отправит его сегодня вечером.
— Не раньше завтрашнего дня.
— Тессииии. — Эш ползет по кровати, комкая шелковые платья и фантики. — Обещай мне, что не будешь работать всю поездку.
Она хочет пообещать. Но не может. Медлить нельзя. Люди полагаются на нее. Ее ребенок. Ее работа. Ее клиенты.
— Я только получила новый заказ, Эш. Повышение. Я не могу опустить руки.
— Опустить? Ты работаешь по восемнадцать часов в день. Ты всегда ставишь работу на первое место. Ты ставишь Мишку на первое место. А что насчет тебя?
Тесси смеется без юмора.
— А что насчет меня?
Эш поджимает губы.
— Бегать так, как ты, вредно для здоровья. Ты, блядь, беременна. Ты не можешь переливать из пустой чашки (прим. поговорка означает, что для того, чтобы мы, люди, могли эффективно заботиться о других, мы должны сначала позаботиться о себе). — Ее кузина кладет руку на свою, ее голос смягчается. — Ты разобьешься и сгоришь. У тебя осталось всего три месяца.