Ужасно, нет. Красивая. Яростная. Изможденная. Все "да" в этой чертовой книге. Соломон борется с желанием заставить ее сесть. Снять с нее туфли на высоченных каблуках. Положить ее в эту плюшевую кровать и усадить на шелковые подушки, как королеву. Но он держит язык за зубами. Это не его дело. У них была одна ночь вместе полгода назад. Это временно, они вдвоем в одной комнате.
У них нет ничего общего, кроме договоренности о том, как воспитывать сына.
— Нет, — выдавил он из себя. — Ты хорошо выглядишь.
Как только слова вырвались из его уст, он внутренне застонал.
Хорошо. Чертовски хорошо.
По-настоящему охуенно.
Выражение ее лица становится плоским.
Он вздыхает.
— Слушай, давай поужинаем, а потом займемся каждый своим делом.
— Поужинаем, — повторяет она, выражение ее лица далекое.
Он внимательно изучает ее живот.
— Вам обоим надо поесть. Обслуживание в номер?
— Ни в коем случае, — возражает она, распрямляя плечи. — Это мой первый день отпуска. Мы не останемся в номере. Мы пойдем куда-нибудь.
Похоже, что меньше всего ей хочется куда-то идти, но он держит язык за зубами. Он все еще размышляет о темных кругах под ее глазами. Над телефоном, который сейчас выключен, но включается каждую минуту или около того. Вспышка раздражения заставляет его сжать челюсти. Кто, черт возьми, беспокоит ее во время отпуска?
Тесси нащупывает свой ежедневник. Ручка появляется в ее руке как по мановению волшебной палочки.
— Посмотрим. — Высунув язык, она просматривает страницу. — Сегодня вечером у нас… — В ней поднимается неземной стон. Опустившись на край кровати, она опирается локтями на колени. Положив подбородок на ладонь, она встречает его взгляд и говорит: — У нас заказан ужин.
Он хмуро смотрит на нее.
— Ты так говоришь, как будто это плохо.
— Так и есть. — Вздохнув, она опустила лицо на руки. — Очень плохо.
ГЛАВА 8
Ужин при свечах под звездами. Стол, украшенный потрясающей тропической цветочной композицией и мерцающими свечами. Свежий океанский воздух, шум волн, лунное небо над головой. Совершенство.
Ничто не могло его испортить.
Ничто, кроме Соломона, который сидел напротив Тесси и своими широкими плечами уже второй раз за сегодняшний день закрывал ей вид на океан. К тому же на нем все та же проклятая рубашка. Очевидно, этот человек ничего не знает о том, как расслабиться на пляже, и собирается всю ночь смотреть на нее, как ворчливый снежный человек.
Плохо, что у них общий ребенок. Теперь ей придется делить пятизвездочный ужин.
Тесси переместилась в кресле, проводя рукой по животу, она переоделась в неоново-голубое макси-платье. Она сопротивляется желанию проверить свой телефон, незаметно лежащий на краю стола.
Когда официант поправляет столовое серебро, Соломон озадаченно морщит лоб.
Тесси делает вдох и поднимает руку, опережая его критику.
— Прежде чем ты что-то скажешь, количество мест было ограничено, понятно? Я заплатила заранее. Я не могла отказаться.
Его губы дергаются.
— Я ничего не говорил.
Она хмурится. Она уже видит, как эти громадные мускулы сотрясаются в беззвучном смехе.
Искра раздражения промелькнула в ее глазах. Эш должна была быть здесь с ней, а не с Соломоном. Конечно, это пошловато — фонари со свечами на дорожке и лепестки роз, рассыпанные по песку, — но когда она заказывала это место, она умирала от пошлости. От романтики. Даже если она планировала разделить это с Эш.
Три дня, напомнила она себе. Три чертовых дня.
Пытаясь завязать непринужденный разговор, Тесси спрашивает:
— Видишь что-нибудь, что тебе нравится?
Соломон, со скучающим видом изучающий меню, ворчит.
— По крайней мере, улов свежий.
Она закатывает глаза к звездному небу. Вот она с этим занудой, когда могла бы быть с Эш. Она сжимает салфетку в кулаке. Она собирается задушить свою кузину. Предпочтительно после рождения ребенка, потому что ей нужен тренер по родам, но, безусловно, удушение произойдет.
Появляется сервер в белых перчатках, лет двадцати пяти, с бутылкой просекко в руках. На ее накрахмаленной рубашке красуется позолоченная табличка с именем Луиса.
Прежде чем она успевает что-то сказать, Соломон произносит:
— Ей нельзя пить.
От авторитетного тона его голоса Тесси пробирает дрожь, а пальцы ног подгибаются на каблуках.
Сервер останавливается на середине бутылки, дергает головой в сторону Соломона.
— А вы, сеньор?
Соломон скрещивает руки, рукава пледа из кожи буйвола сжимают его бицепсы.