… Есть ещё одна причина, по которой Селена не возражала против выхода Коннора за пределы деревни. Ей очень хотелось узнать, что делается в городе и как на его жизни отразилась вторая волна машин-агрессоров. А заодно передать старшим родичам сбежавших, что дети живы и здоровы.
26
Глубокая ночь. В кабинете тихая темь, только еле слышно, как за окном шелестит ветками деревьев ночной ветер и где-то недалеко изредка посвистывает ночная птица. Рама окна чуть приоткрыта, вроде и не душно, но почему-то сон не идёт… Селена лежала уже, кажется, второй час без движения боясь шелохнуться, время от времени погружаясь в сон, откуда быстро же выплывала… В одно из мгновений вспомнилось, как совсем недавно — не вчера ли? — точно так же мучился бессонницей Джарри. Забыв о том, что её тревожило до невозможности заснуть, она прислушалась к семейному, который лежал рядом. Слишком бесшумно дышит для спящего. Или спит? Нет? Спросить шёпотом — не дай Бог разбудить. А не спросить — а вдруг он тоже прислушивается к ней? Может, поговорить хочет? И усмехнулась: кто ещё поговорить-то хочет…
— Селена? — осторожно выдохнул Джарри.
— Я не сплю! — тихонько обрадовалась она. И тут же озаботилась: — Ты опять спать не можешь? Помассировать тебе спину?
— Нет, я не устал сегодня, хотя… побегать пришлось. — Он вздохнул. — А ты? Почему ты не спишь?
— Джарри, мне иногда кажется — я не рассчитала сил. Столько детей. А с ними и взрослых. Я не слишком самоуверенная? Мне всё кажется, что я не справляюсь с проблемами, которые растут и растут… Когда я думала собрать под одну крышу всех, кого найдём в пригороде, мечталось лишь о том, что мы будем растить малышей.
Они оба лежали на спине. Джарри нашёл её ладонь, сжал. Когда заговорил, она невольно улыбнулась в ответ на его улыбку в голосе:
— Когда ты впервые появилась здесь — с Микой и Ирмой, я всё никак не мог понять, почему ты так ласково держишься с волчишкой. Ты человек — она оборотень. А потом увидел тебя с Колином, которого ты положила на собственный джемпер, чтобы мальчишку удобно было перетаскивать в машину. И даже не обратила внимания на то, что из-за раненого волчонка джемпер перепачкан кровью. Я пытался разгадать, не кокетничаешь ли ты со мной, ухаживая за детьми. Но ты была серьёзна. Для тебя эти дети были всего лишь детьми, но не представителями иной, более низкой расы. А потом я увидел — в первую ночь в этом доме, как дети спали вокруг тебя в твоей постели, потому что не хотели расставаться с тобой на ночь. И я поклялся себе, что однажды я стану твоим семейным. Не бойся. Ты сумеешь сделать всё, что захочешь. Один раз я попробовал тебя проверить на заклятие симпатии. Есть такое заклятие, которое, накинь его на себя, человек использует, чтобы вызвать в окружающих расположение к себе. На тебе этого заклятия не оказалось. Ты сама по себе такая. Поэтому — не бойся. Ты сумеешь всё, потому что к тебе тянутся не только дети.
Он замолчал. А Селена вспомнила, как поблёскивали глаза под капюшоном страшного тролля, каким она тогда считала прятавшегося Джарри. И поблёскивали эти глаза тогда, когда она или говорила с детьми, или просто общалась с ними… Странно, почему же в своём мире у неё не получалось это же общение? Из-за того ли, что она замкнулась в себе после смерти матери? Или оттого, что племянники были слишком сытые по жизни и всегда смотрели на неё взглядом людей, которые получили с неё всё и которым она теперь не нужна? Никчемная… Наверное, они вели себя так, потому что так вели себя по отношению к ней их родители. Поэтому в своём мире она и не была нужна. Может, эта никчемность и стала причиной, что дракон Вальгард перенёс её в этот мир, где не хватало таких, как она? «Такие здес-сь и нужны!» И, наверное, есть какая-то в мирах упорядоченность, когда определённый человек, не нашедший себя в одном мире, иногда может пропасть, исчезнуть из родного мира, чтобы очутиться в другом?
Селена слабо улыбнулась. Навоображала-то.
Они ещё немного поговорили. О существах, населявших Тёплую Нору и гостевой дом. О недавних событиях. О завтрашнем дне… И даже успели помечтать…
А потом Джарри приподнялся на локте и легонько поцеловал её:
— Давай спать, семейная моя. Надо бы выспаться. Денёк предстоит тот ещё.
Она подвинулась к нему ближе. Он до плеч накрыл её одеялом, и они уснули.
… Утро выдалось привычно наполненным мелкими хлопотами.
Сначала, тая дыхание, Селена выскользнула из кабинета, оставив крепко спящего семейного досматривать самые сладкие, утренние сны. Правда, он что-то пробормотал ей вслед, оставленный один, но так и не проснулся.
Первым делом, одевшись и умывшись, Селена помчалась на кухню. Здесь Веткин ей горестно сказал, что мяса осталось мало и надо бы экономить. Девушка произвела в уме примерные расчёты: так, в деревне народу где-то сорок с небольшим, скопом считая и детей, и взрослых. Не далее как в субботу, она спускалась с Веткиным в подпол и своими глазами видела висящие там туши девяти копчёных кабанов и три ларя с копчёной рыбой. Неужели с того времени мясо уже подъедено?
Притулившись на табурете у кухонного стола, за котором Кам усердно крошил чищеные картоши, Селена задумалась, вспоминая. Сколько же прошло времени? Какой сегодня день недели? Итак… В воскресенье, то есть в септиму, команда Коннора притащила во двор козье стадо. Ночь с септимы на приму можно с полным правом торжественно обозвать Ночью восставших мертвецов, вызванных Коннором для личной защиты. В саму приму Коннор сбежал к эльфам из лаборатории. Секунда ознаменовалась тем, что Селена нашла второй пульт у Бернара, а затем сообщением от Чистильщиков, что нашлись родные некоторых из её воспитанников. Ночью съездили в первый раз к вагончику. Затем в терцию-среду прокатилась вторая волна магических машин, а в деревне оказались сбежавшие от родичей дети и преследовавший их Александрит. В кварту-четверг, после обеда, по второму разу помчались в вагончик, за одним Каи, а вернулись в деревню с целой компанией. Вывод: сегодня — пятница. Квинта.
Нет, не может быть… Такое впечатление, что прошло недели две — настолько насыщенными делами и событиями были эти дни… Пораскинув мозгами, Селена уже внимательней взглянула на Веткина, с истовой надеждой глядевшего на неё, и спросила:
— Веткин, как на духу: сколько у нас кабаньих туш осталось?
— Мало, леди Селена, — помявшись, ответил домашний.
— Веткин, я тебя ещё раз спрашиваю: сколько штук кабанов висит в подполе?
— Шесть, — шмыгнув носом, ответил домашний.
Селена чуть не засмеялась от облегчения: насколько она усвоила, Веткин — паникёр. Раз привыкнув, что дом набит мясом, он считал, что, по мере убывания, кладовая всё же не должна пустовать. И девушка устроила настоящий допрос, в результате которого выяснила, что мальчишки-рыболовы стали приносить меньше добычи, и даже мелкая у них плохо ловилась. Из-за чего все те, кто бегал к ним полакомиться свеженаловленной и свежезапечённой рыбкой, во время обеда просили гораздо больше добавки. Установленный в саду очаг для запекания картошей положения не спасал: овощ ели с удовольствием люди, но никак не оборотни.
— А мальчишки объяснили, почему рыбы меньше?
— Вода в пруду-то ещё только собирается, — объяснил подошедший Малиныч. — Рыба по привычному дну гуляет, не у берегов. А дно-то теперь, сами знаете, как далеко.
— Потому у нас копчёная рыбка и летит сразу, — со вздохом добавил Веткин. И чуть нагнулся, хитровато поглядывая на Селену исподлобья. — Леди Селена, а ведь на той стороне, на улице той, сады-то такие дикие, что там кроликов — тьма-тьмущая! А уж как они, прожорливые, сады портят! Вот перейдут на нашу улицу — беды не оберёмся!
Девушка невольно засмеялась. Вот к чему гнёт домашний! Семейный леди Селены — хороший охотник. Почему бы ему не пострелять в садах?.. А потом вспомнилось, как Ирма говорила, что Колин, её брат, знает полянку, где много кроликов. И, когда лечили искусанные одичавшими оборотнями ноги Оливии, тоже посылали за зверьками, за их кровью. Да и ранее, когда Джарри не приносил кабанов, он возвращался с кроликами.