В кабинете она рассказала Колру обо всем опасениях Коннора и о том, что плохо скрываемое смятение Трисмегиста вчера подтвердило эти опасения.
— Но Люция вроде подтвердила, что ритуал должен пройти с-с нужным результатом? — то ли спросил, то ли засомневался чёрный дракон.
— Но почему она его обняла?! — с отчаянием сказала Селена. — Почему?!
— Может, она это с-сделала, уже не предс-сказывая? — возразил Колр. — Малыш-шка вс-сегда обнимает тех-х, кого любит.
— Хорошо, — сквозь зубы сказала она. — Я постараюсь успокоиться на этом.
Чёрный дракон непроницаемо посмотрел на неё, но промолчал.
Только расписание Тёплой Норы и необходимость либо быть с детьми, либо бегать по хозяйству притупляла тревогу… Но наступило время обеда. А потом — время дневного сна. Загоняя ребят на “тихий сон”, Селена улыбалась и легко говорила со всеми.
Братство осталось на мансарде.
— Я попросил, — спокойно сказал Коннор.
Вся семья (без Стена, он остался в комнате Вильмы) ждала Ивара у дверей в Тёплую Нору. И Селена отчётливо ощущала странное впечатление: Коннор уезжает. Пусть без вещей, но… Она лихорадочно улыбалась ему, время от времени спохватываясь и проверяя браслет, блокирующий её эмоции. Джарри стоял тоже странно потерянный — ни дать ни взять провожающий. Он говорить не пытался. Просто стоял и посматривал то на безлиственный сад, хмурый в сегодняшней пасмури, то на старшего сына.
Наконец вышел Ивар. Берилл и двойняшки всё-таки напросились в его комнату хотя бы на “тихий час”. Джарри пришлось усыпить их, чтобы мальчик-некромаг мог тайком выйти из дома. Почему-то сразу решили, что никому из детей говорить о ритуале возвращения памяти не будут. Кому какое дело… И мало ли как обернётся…
Ритуал Трисмегист и Ривер приготовили в домике старого эльфа-бродяги. В нём несколько небольших комнат. И Трисмегист, забежавший до обеда, предупредил, что он и Ривер приготовили сразу два ритуала. Один — для Коннора. Другой — для Ивара, если возвращение памяти будет неудачным. Правда, Ивару о том не сказали, памятуя о его истеричной реакции на любое “но”.
— Всё? Идём? — спросил запыхавшийся мальчик-некромаг, сияя счастливой улыбкой. — Коннор, мы идём, да?
— Идём, — усмехнулся тот и взял его за руку, как маленького.
Ивар сразу успокоился и, чуть не подпрыгивая, пошёл рядом со старшим братом. Селена и Джарри переглянулись и поплелись следом за ними.
Решили на всякий случай идти не улицей, где можно встретить соседей, которые о ритуале не знали, а садами. Землю с утра подморозило, так что пройти можно было, не испачкавшись в грязи. Селена как-то очень уж внимательно об этом думала — так же, как внимательно смотрела под ноги. Потому как взгляд на мальчиков, идущих впереди, — и глаза непроизвольно наполнялись слезами. “Да что ты как на похоронах! — ругалась про себя Селена. — Даже Люция подтвердила, что ничего необычного не будет! Ну, узнает Коннор о своей довоенной жизни, вспомнит родителей — так ведь это же здорово! Теперь у него тоже будут воспоминания о детстве — не таком страшном, каким оно было в пригороде! Радоваться за него надо, а ты… Да что я сегодня такая… слезливая…”
У двери в домик Трисмегиста их встретил Ривер, спокойный и серьёзный.
— Сначала зайдёт только Коннор, — предупредил он. — Мы проведём ритуал, возвращающий память, а потом… — И он улыбнулся Ивару.
Когда Коннор, оглянувшись на пороге, зашёл затем в домик следом за Ривером, Джарри осмотрелся и сел на скамью неподалёку от входной двери. Мальчик-некромаг постоял-постоял — и тоже примостился рядом, на скамейке же. Селена страшно боялась, что Ивар начнёт болтать обо всём подряд от распирающей его радости, но мальчик просто сидел рядом с её семейным и нетерпеливо смотрел на дверь в домик. Ей садиться не хотелось. Хотя бы потому, что поймала себя на повторяющейся, как ночной кошмар, мысли: “Случись, что ритуал пойдёт не так, как надо, будет виноват во всём только Ивар!” И, чтобы заглушить плохие мысли, она начала повторять, как молитву: “Пусть всё будет хорошо! Пусть Коннор всё вспомнит и выйдет к нам!”
Иной раз ей хотелось обвинить Ивара в том, что именно из-за него с Коннором может случиться нечто непоправимое! Но смотрела на мальчика-некромага и видела его не ледяные, как в первую встречу, серые глаза — беспощадные, как казалось тогда. Не холодные, а согретые надеждой, и сама виновато опускала голову: он ещё совсем мал, чтобы рушить на него хоть какие-то обвинения!