Краткий взгляд на Ивара. Понял ли? Кажется, не совсем, потому что мальчик тут же осторожно, боясь нарваться на отповедь, спросил:
— А с какими ситуациями ты не справляешься?
Ожидаемый вопрос. Коннор ссутулился. Отвечать прямо — или увести разговор в сторону? Впрочем, лучше ответить напрямую. Хватит юлить.
— Моя ситуация — ты. — И, предупреждая удивление Ивара, он сказал: — Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не залезть в твою голову и не узнать то, что меня интересует. Пока меня останавливает только одно: опыта внедрения в чужие мысли у меня маловато. И я могу убить тебя своим входом.
Секунды спустя Ивар непроизвольно содрогнулся: дошёл смысл Конноровых слов. Но мальчик-некромаг не сбежал. Он обнял руками прижатые к себе ноги, тоже уставившись в небо, а потом, всё так же не глядя на Коннора, спросил:
— А зачем — в голову?
— Это один из вопросов, на которые я не отвечу, пока ты не ответишь на мой.
— Ну, спрашивай.
— Почему ты не спишь?
— Это легко! — выдохнул Ивар и разжал пальцы, сцепленные на ногах. — Мне здесь… В общем, здесь не мёртвый лес. Иначе объяснить не могу, — обернувшись к Коннору, предупредил он.
— Насчёт сна это был первый вопрос, — вздохнул Коннор, понимая, что мальчишка обошёл настоящий ответ. — Боюсь, на другие ты не ответишь. Например, почему ты прячешь своё настоящее имя. Я знал тебя до войны?
— Знал! — резко отозвался Ивар.
— Ты перебил, — заметил Коннор, — а я не успел добавить, что всех довоенных знакомых я никогда в жизни не узнаю.
— Никогда?! Почему? — снова поразился Ивар.
Мельком вспомнилось, что Селена, вообще-то, уже говорила мальчику-некромагу о травме… Он дотронулся до своей головы.
— Для меня война началась с того, что бумбум, или по-другому “краб”, подстрелил нашу машину. Был взрыв. Родители погибли сразу, а меня, раненного в голову и оглушённого, нашли вампиры и, заметив мои способности некроманта, увезли в лабораторию, о которой я тебе уже говорил. После того взрыва я потерял память.
— А… где это было? — вдруг вскинулся Ивар. — Куда ты ехал с родителями в тот день? По каким улицам?
Коннор медленно покачал головой,
— После твоих вопросов мне самому хочется узнать об этом. Но ведь ты не скажешь? Хотя знаешь…
— А у тебя родные остались? — безнадёжно спросил Ивар.
— Только очень дальние родственники. Мы с Селеной и Джарри однажды съездили в две семьи. Но там меня плохо помнили — тем более я вырос. А я их вообще не знал. Когда составляли документы ребятам из Тёплой Норы, проверили близких родных каждого. Мои все погибли… А твои? Кроме родителей?
— Никого не знаю, — сумрачно сказал Ивар. Он вытянул руку с раскрытой ладонью и ловил медленно падающие с неба снежинки.
— Ладно, — сказал Коннор и встал. — Последний простенький вопрос. Ты останешься у нас? В Тёплой Норе?
— А меня не потребуют… — Ивар споткнулся на полуслове. — Я убил главу некромагического храма.
— Чтобы убить Перта, нужно побольше знаний и умений, — усмехнулся Коннор и подал ему руку, помогая встать с бордюра.
— Ты называешь его по имени, — безразлично отметил мальчик-некромаг, неохотно поднимаясь с пригретого места.
— Селена тебе не рассказывала, что её похитили, чтобы заманить меня в храм? Мне пришлось там кое-что сделать, чтобы нас отпустили… Тогда я и познакомился с Пертом — по второму разу. Впервые мы встретились, когда дракон Вальгард пытался отговорить Перта забирать меня в храм. Хорош болтать, Ивар. Идём обедать. Останешься ты в Тёплой Норе или нет, но есть наверняка хочешь. Идём.
— А что там такое? — спросил Ивар, указывая на далёкие развалины, которые из деревни казались всего лишь нагромождением камней.
— Это соседняя деревня, — ответил Коннор. Ивар ещё не отобрал руку, за которую он его вёл, и старший братства, осторожно согнув средний палец, упирался им в середину ладони мальчика-некромага. — Она напрочь разгромлена магическими машинами, потому что там почти не было хороших магов.
— Откуда ты знаешь, что она разгромлена полностью?
Ивар казался заинтересованным до такой степени, что машинально шёл, ведомый Коннором за руку, и не замечал: удивлённый Коннор поднимает брови, вслушиваясь в неведомую для других информацию. Информация лежала на поверхности, потому что была свежей, только что родившейся идеей Ивара.