Выбрать главу

Когда ключ в замке калитки не стал поворачиваться, а дверь открылась стоило коснуться ручки, мужчина почувствовал, как по позвоночнику побежали мурашки. Эдвард прекрасно понимал, что не закрывать калитку, особенно находясь дома в одиночку, глупо и опасно. Ему даже не нужно было напоминать об этом — мальчик по десять раз перепроверял, насколько хорошо повернул замок. Так почему же сейчас? Офицер сунул руку в карман и на всякий случай надел зажигательные перчатки. Он не был параноиком, но если что-то случилось и внутрь проник незваный гость он должен был быть готов.

Внутри всколыхнулась надежда, что с Эдвардом всё в порядке и — если всё-таки не дай Небо — он успел спрятаться. У мальчика больше не было алхимических способностей, и он был совершенно беззащитным.

Входная дверь в дом также оказалась открытой и, стоило немного приоткрыть её, как в ноздри ударил противный запах гари. Позабыв всю осторожность, мужчина рванул внутрь, всерьёз опасаясь, что придётся иметь дело с начинающимся (или заканчивающимся, если судить по запаху) возгоранием. Но следов воды нигде не было, что говорило об отсутствии пожарных спецслужб. Это самую малость успокаивало — значит, до пожара дело не дошло.

Источник невероятной вони обнаружился на кухне в раковине, а также на дне духовки — судя по всему, бывший Стальной пытался что-то испечь. Рой подавил вздох и открыл настежь окно, чтобы хоть немного проветрить — мальчик этого сделать не удосужился. Вытряхнув из уже почти остывшей формы нечто что должно было получиться в результате запекания в мусорку, мужчина налил в форму воды, предварительно капнув моющей жидкости.

Отлично, с одной бедой он вроде как разобрался.

— Эдвард! — крикнул полковник, но ответа от мальчика так и не получил. В некотором роде ожидаемо, но мужчина всё равно почувствовал беспокойство. Сердце подсказывало, что ребёнка нет дома, но он должен был проверить, прежде чем бить тревогу.

Спрятаться в доме было можно, но таких мест было всего ничего. И ни в одном из них не оказалось мальчишки. Рой посмотрел везде, даже в комоде — ничего. Обыск дома на предмет записки тоже ни к чему не привёл: мальчик удрал, не потрудившись хоть как-то намекнуть, куда собрался и где его искать. И вряд ли то было потому что он боялся последствий своей готовки — в коридоре царил бардак, будто кто-то маленький специально разбрасывал вещи, пытаясь справить с гневом от неудачи.

«Ладно, у меня же есть телефоны местной детворы», — полковник глубоко вдохнул и выдохнул и решил не паниковать почём зря. Эдвард вполне мог пойти к Астару или Клосу, а может даже к Гансу, с которым ладил не особо. Были и другие ребята, чьи домашние телефоны бережно хранились в записной книжке Мустанга.

***

— Ты что вообще творишь, а? Ты хоть понимаешь, что я испытал, когда не смог дозвониться до тебя, и вернувшись, не нашёл дома?! — Рой буравил мальчика злым взглядом, но тот и не думал подавать хоть малейшие признаки раскаяния.

— Нечего со мной нянчиться, я не малолетка! Сам о себе позабочусь.

— Может и так, но ты в теле ребёнка. — Мустанг шумно выдохнул и потёр переносицу, как делал всякий раз будучи усталым и раздражённым одновременно. — Кроме того, что за бардак ты устроил? Я почти решил, что к нам вломились грабители или… не знаю, похитители какие! И это я молчу про испорченную духовку. — Мужчина всплеснул руками и сам не заметил, как перешёл на крик. Несколько прохожих обернулось и недовольно покосилось на них, но и Мустангу, и Элрику было всё равно. Этот спор касался только их двоих и никого больше.

Эдвард недовольно поморщился: по его мнению, Мустанг не имел права орать или обвинять его в чём бы то ни было. Он не просил опеки, мужчина сам её оформил. Так что пусть не ноет. Сам ведь сказал, что Эдвард теперь в теле пятилетки, а детям свойственно дуреть и учинять бедлам везде, где только можно.

Ничего личного.

Шум улицы, доносящийся откуда-то детский то ли визг, то ли крик, щебет птиц и резкие порывы тёплого ветра — всё это позволяло отвлечься от продолжившего читать лекцию опекуна и сконцентрироваться на новых идеях разгрома его дома. Например, в следующий раз можно будет попробовать открыть дверь в полковничий кабинет и перемешать кипы документов, что складировались на столе бывшего начальства с такой скоростью, что Эдвард искренне недоумевал, как тонкое стекло ещё не лопнуло под их весом.

«Точно! Самое то для восстановления авторитета!» — Эдвард мысленно потёр руки, понимая, что идея гениальна. И ему забава, и полковнику лишнее напоминание, что работу нужно выполнять в срок, а не постоянно откладывать на потом, чтобы разбирать всё за одну ночь до сдачи. Старший лейтенант Хокай не раз упрекала Роя за безответственность, но Эдвард прекрасно видел, что словами полковника не проймёшь — он исправлялся буквально на день (может, два), после чего вновь принимался за старое. А ведь при этом имел наглость делать втык Эду за вновь разрушенные здания, грубость и безответственное отношение к собственным обязанностям.

— Ты меня слушаешь?

— Нет.

Максимально честный ответ. Эдвард редко когда говорил правду, предпочитая облачать её в собственные домыслы, обидные слова и в кучу разной словесной ерунды, после чего она (правда) искажалась настолько, что отыскать в речи мальчишки нужную ниточку практически не предоставлялось возможным. Но иногда — чаще, чем хотелось бы — полковник Мустанг таки докапывался до истины, и в этих случаях Эдварду приходилось в срочном порядке убираться с глаз мужчины, потому как выдержать разочарованный взгляд и очередную нотацию был не в силах.

Отчасти именно из-за нежелания лицезреть разочарование в глазах опекуна Эдвард и убежал в парк на качели, когда порыв злости от испорченного пирога, продуктов и времени прошёл. К тому же, во время своего буйства мальчик успел разгромить Рою всю прихожую, что тоже не добавляло ему уверенности. Пусть он и храбрился, играл мужчине на нервах и всячески досаждал, какая-то часть его (может детская, а может даже подростковая) побаивалась полковника. Он старался не слишком переступать границы дозволенного, но из-за отсутствия реакции каждый новый раз решался сделать ещё шажок вперёд.

Он и сам не понимал, зачем делает то, что в итоге может обернуться для него неприятностями, но что-то внутри не позволяло остановиться. Хотелось довести опекуна и посмотреть, во что всё выльется. Правда, в этот раз голос разума и инстинкт самосохранения вышел победителем в схватке с бунтарством, и Эдвард решил скрыться из дома до прихода полковника. Он выразил надежду, что по его возвращении домой мужчина остынет и не будет ругать слишком сильно.

Но каким-то чудесным образом полковник сам нашёл его на площадке в парке, да ещё и раньше ожидаемого срока примерно на час — плюс минус пару тройку минут.

— Ладно, дома поговорим, идём.

В голосе полковника отчётливо прозвучали усталость и спокойствие, и отчего-то Эдварда это очень разозлило. Нахмурившись, мальчик скрестил руки на груди и отвернулся.

— Нет.

— Я кому сказал? — Мужчина схватил ребёнка за запястье и резко дёрнул на себя, заставляя его сдвинуться с места и зашагать рядом. Элрик, не ожидавший такого, зарычал и, не сумев освободиться, пнул мужчину под коленку. Полковник остановился лишь на миг и продолжил путь. Но в его глазах поселилось нескрываемое раздражение. — Твоё поведение переходит все границы, придём домой — получишь!

Слова всколыхнули внутри мальчишки ярость. Он оскалился, снова упёрся ногами в асфальт, заставляя Мустанга обернуться, и с ненавистью посмотрел прямо в глаза мужчине.

— Чтоб ты сдох!

Полковник как-то резко разжал пальцы, давая мальчишке столь желанную свободу, и отпрянул. Даже скорее отшатнулся, как если бы Элрик со всех сил ударил ему в солнечное сплетение. Пользуясь предоставленной возможностью, мальчик сердито одёрнул рукав ветровки и, смерив Мустанга недовольным взглядом, быстро зашагал в противоположную от дома сторону.

— Эд!

— Отвали!

Элрик ускорил шаг и, заметив, что Мустанг кинулся за ним, перешёл на бег. Зона парка кончилась слишком быстро, и прежде чем мальчишка понял, уже оказался у регулируемого перекрёстка. Обычно движение на этом участке дороги было оживлённое, но в этот раз было довольно тихо.