По его вине Рой Мустанг, Огненный алхимик, его бывший начальник и нынешний опекун не сможет продолжить военную карьеру.
Не достигнет своей мечты.
И наверняка впадёт в депрессию или сопьётся, так как только слепой бы не заметил, насколько сильно он любил свою работу.
И всё лишь потому, что он бросился на дорогу, спасая Эдварда.
Мальчик обхватил себя за плечи и мешком осел на холодный пол, подтянув колени к груди. Ему не хотелось верить в страшный диагноз, поставленный его начальнику. Не хотелось вспоминать, из-за кого это произошло. Хотелось стать невидимым или исчезнуть с лица земли, так как никому и никогда он не приносил ничего кроме неприятностей. Винри из-за его выходок часто плакала, Альфонс — обижался и замыкался в себе, Риза Хокай — неодобрительно косилась, а Рой Мустанг прямым текстом заявлял, что с появлением мальчишки в его жизни у него на голове раньше времени появится седина.
Однажды, когда Эд набедокурил особо сильно, даже бросил банальную, но страшную фразу «ты меня в гроб сведёшь».
Элрик вздрогнул, понимая, что — ещё чуть-чуть, не успей скорая на каких-то одну-две минуты — и эти слова полковника стали бы пророческими.
На периферии сознания был слышен приглушённый, плохо разборчивый разговор Хокай с врачом, её сломленный, хриплый голос и слишком явственная в нём дрожь. Доктор, судя по интонации, не собирался обнадёживать и спокойно, пропуская нотки участия, рассказывал о каждой полученной офицером травме, её влиянии на организм и времени, которое потребуется для исцеления. Эдвард не особо концентрировался на его словах, несмотря на искреннее желание послушать о состоянии опекуна. Частично из-за разделявшего их расстояния, частично — из-за невозможности сосредоточиться. Просто всё ещё до конца не осознавалось, что это реальность, а не глупый страшный сон.
Глаза выловили стоящую к нему спиной фигуру врача, то как он жестикулировал, и Эдвард вдруг понял, что увёл лейтенанта мужчина не просто так. Не только потому что собирался рассказать о травмах полковника. Должно было быть что-то ещё! Что-то, что он не хотел говорить при нём, при ребёнке. Чувствуя, как дрожат ноги, мальчик поднялся и сделал несколько шагов в сторону взрослых. Потом ещё несколько. Он не дошёл до них, но всё ещё приглушённый разговор стал отчётливее, и он мог разобрать отдельные фразы. Что-то про зрение и силу. О чём это они? Эдвард не понимал. Мозг словно опутала дымка, не позволяющая адекватно воспринимать реальность.
— Молитесь, чтобы пережил ночь, иначе… — прорвавшаяся сквозь пелену сознания фраза заставила Эдварда встрепенуться и посмотреть в сторону врача, который развёл руками для большего эффекта.
«Что?»— мальчишка обескуражено наблюдал, как доктор сказал ещё что-то (он не услышал, так как, кажется, потерял способность слышать), отрицательно покачал головой и скоро удалился обратно к тяжёлым дверям, за которыми несколько часов назад исчез опекун.
Полковник не мог умереть. Не мог. Просто не мог. Не имел права! Эдвард отчаянно пытался понять подслушанную фразу, разгадать её тайный смысл, который определённо был, потому что Рой Мустанг не мог умереть от какого-то ДТП. Потому что он был сильным, он был Огненным алхимиком, чёрт возьми! Автомобиль для него — пара пустяков, пусть и болючих! Он не мог балансировать между жизнью и смертью по такому дурному поводу. Доктор наверняка имел в виду что-то другое. Что-то, чего Эдвард понять пока никак не мог, сколько ни силился. Мужчина прошёл мимо него, в этот раз не улыбаясь и не смотря в глаза, скрылся за тяжёлыми дверьми, оставляя мальчика наедине со старшим лейтенантом и собственными мыслями.
Лёгкий скрип сдвигаемого с места пластикового стула несколько всколыхнул сознание, прояснил. Эдвард потёр глаза, оттянул кожу щёк и несколько раз мотнул головой. Коридор госпиталя никуда не исчез, а в воздухе по-прежнему витал запах лекарств и чего-то ещё, что можно было унюхать только в медучреждениях. Элрик никак не мог запомнить название. Мальчик некоторое время смотрел на двери — вдруг доктор вернётся? — но после сдался и, обхватив себя руками за плечи, заковылял к так и не изменившей позу старшему лейтенанту. Хокай упёрлась локтями в колени, переплела пальцы в замок и прижала из ко лбу. Она всегда так делала, когда хотела успокоиться. Эдвард сглотнул и оттянул низ кофты, не уверенный что сказать и стоит ли говорить вообще.
Но он хотел узнать, что сказал врач. Хотел убедиться, что неправильно истолковал его слова, и полковник скоро будет в порядке. Он боялся.
— Эм…старший лейтенант?..
Слова прозвучали настолько тихо, что даже сам Эдвард не был уверен, что расслышал их. В горе стоял ком слюны, по телу периодически пробегали навевающие ужас мурашки, сердце бешено колотилось о грудную клетку, что мальчику казалось странным: он чувствовал себя развалиной. Заторможенным и разбитым. Откуда такой быстрый пульс?
— Эдвард, тебе придётся пожить у меня, пока Рой тут. — Хокай отняла руки от лица и пустыми глазами посмотрела на съёжившегося перед ней мальчика. Эдвард казался напуганным и потерянным, ничего не понимающим. В золотистых глазах застыла вина, но девушка не могла его винить. Даже если он намеренно выскочи на дорогу (во что она так и не поверила), он вряд ли желал такого поворота событий. — Я доверенное лицо полковника, поэтому с органами опеки проблем не будет.
— Да.
Элрик низко опустил голову, понимая, что сказать больше вряд ли сможет. Точно не сейчас. Он неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что должен делать и может ли хоть немного помочь. Хотелось утешить находящуюся в шоке Хокай, но он также понимал, что скорее она будет утешать его, если он таки осмелится приблизиться ещё хоть на шаг. А жалости Эд хоть и очень хотел, но не заслужил, потому продолжил стоять на расстоянии вытянутой руки и мять полы кофты, пытаясь найти подходящие слова.
— Мне надо сообщить команде и родным полковника, — Риза откашлялась, прогоняя с голоса хрипотцу, — ты можешь подождать их, а можешь начать собирать свои вещи — я подвезу к дому Роя, встречусь со всеми, а потом поедем ко мне. Тут недалеко. Как хочешь?
Мальчик раздумывал всего ничего. Несмотря на желание остаться рядом (пусть и не очень) с опекуном, он жутко боялся встретиться с его родными и с командой. Может они и не будут прямо обвинять его, но он не был уверен, что смог бы смотреть им в глаза. А игнорировать будет просто невежливо.
— Я хочу домой.
***
Пробившиеся сквозь пастельного цвета шторы солнечные лучи казались слишком приветливыми, а и без того хорошее настроение поднималось ещё выше благодаря великолепной погоде. Эдвард Элрик неуклюже сел на кровати, потёр глаза и, потянувшись всего пару секунд, принялся одеваться. Одежда была приготовлена ещё с вечера, а потому не пришлось рыться в шкафу или просить Ризу прогладить складки. Краем глаза глянув на небольшой будильник на тумбочке, мальчик улыбнулся: семь ровно. Он проснулся самостоятельно и очень вовремя. Когда из одежды осталось надеть только носки, Эдвард переключился на заправку постели, а после — на расчёсывание волос. Вернее, вычёсывание. Его шевелюра хоть и была подстрижена, всё равно имела привычку сбиваться по ночам в колтуны, расчесать которые было делом долгим, нудным и болезненным.
Смахнув с глаз непроизвольно выступившие слёзы, оглядев расчёску на количество вырванных пучков светлых волос и осторожно проведя ладонью по болящим участкам головы, Эдвард закончил приводить себя в порядок и отвесил шторы. Свет залил комнату, а с подоконника тотчас слетел сизый голубь. Эта птица была частым гостем, и Эдвард всерьёз задумывался дать ей имя.
«Может, Грашка?» — форточка открылась, пропуская в комнату прохладный утренний воздух, и Эдвард довольно отстранился от окна. — «Интересно, это мальчик или девочка? Как узнать пол птицы?»
— Уже поднялся. С добрым утром. — Мальчик резко повернулся в сторону голоса. Риза Хокай стояла опершись о дверной косяк, полностью одетая и почти готовая идти. Оставалось только волосы собрать в привычный пучок и сбросить с плеч домашнюю кофту персикового цвета, больше носимую как накидку от сквозняков.