«Радуйся, что вообще ходить сможешь!» — эти слова нередко повторял лечащий врач, и эти слова постепенно заполняли мозг Роя. В некотором смысле мужчина даже смирился. Многие другие люди после подобного столкновения умирали на месте или оставались инвалидами на всю жизнь, а тут — он успешно восстанавливался, через пару недель ожидал снятия гипса с ног и мог рассчитывать на вполне спокойную жизнь в ближайшем будущем. Нужно было уметь радоваться тому, что было.
Дверь в палату открылась без стука, и внутрь вошёл Хайманс Бреда, нагруженный стопкой книг различной тематики. Здесь были и медицинские справочники, и сочинения алхимиков, и даже несколько учебников по тактике из военной академии. Касательно последнего — Рой, на досуге размышляя, чем сможет занять себя после выхода на внеплановую пенсию, поделился тревогами с командой и Фарлан (вот уж у кого действительно найдётся ответ на любой вопрос) то ли в шутку, то ли в серьёз предложил полковнику попробовать себя в роли преподавателя. Аргументы у прапорщика тоже были: долгий опыт работы с подростками и детьми (братья Элрики), вытекающее из первого пункта повышенное терпение, привычка всем всё разъяснять при малейших вопросах и, самое главное, превосходные способности в тактике (ни для кого не было секретом, что Огненный алхимик всегда просчитывал свои действия на два шага вперёд, что значительно повышало успехи его команды в различных операциях). Мустанг, выслушав подчинённого, первое время хмурился и был уверен, что над ним просто издеваются, но потом, немного поразмыслив, решил, что вариант вполне неплохой. В конце концов, хуже чем Стальной курсанты вести себя не будут, а учитывая, сколько сослуживцев за всё время его проведения в госпитале пришло его проведать, об отношениях с коллегами волноваться не придётся. Во всяком случае не сильно, так как из любого правила есть исключения.
Бреда поставил книги на прикроватную тумбочку и вытер со лба пот рукавом кителя. Несмотря на летний вариант формы и более лёгкую ткань, рукава всё ещё были длинные, что порой сильно усложняло задачу стойко переносить тягости погоды. Июнь выдался на редкость жарким, и столбик термометра редко когда опускался ниже тридцати градусов. Дождей, как назло, почти не было, из-за чего в стране был объявлен оранжевый уровень опасности. Спецмашины поливали асфальт по пять раз на дню, фонтаны собрали вокруг себя всех представителей местной фауны, а леса периодически поливали с военных воздушных шаров в целях профилактики пожаров. Гражданские старались лишний раз не высовываться на улицу, а все те несчастные, вынужденные работать на жаре, из последних сил сдерживали желание избавиться от одежды.
— Вот всё, что Вы просили, полковник. — мужчина по-доброму улыбнулся Мустангу. После той жуткой аварии он, как и другие члены команды, были готовы совершить невозможное только чтобы начальник не впадал в депрессию и нашёл себе новый смысл жизни. В конце концов, стать во главе страны — мечта замечательная, но на ней свет клином не сошёлся. Они все хотели, чтобы Огненный алхимик это понял и, кажется, наконец это начало происходить. Маленькими неуверенными шажками, но начало.
— Спасибо, лейтенант. — Рой потянулся к стопке, вытащил небольшой учебник из середины и, удовлетворённо хмыкнув, раскрыл на случайной странице. — Не то чтобы я загорелся идеей, но в академию действительно будет проще устроиться и, к тому же, формально я останусь в армии.
— С доктором Марко связаться так и не удалось? — Хайманс кивнул на откровение начальника и обеспокоенно изогнул брови.
— Нет.
Казалось, Рой даже не напрягся от вопроса. Привык — понял лейтенант и мысленно стукнул себя по лбу: и Хэвок, и Фалман с Фьюри наверняка спрашивают то же при каждом визите. Сами того не желая, утопая в беспокойстве, все они давили полковнику на больное место. Хайманс решил сменить тему на не менее болезненную, но требующую скорого решения, а именно на братьев Элриков. Вернее, на старшего.
— Что с шефом? По-прежнему не разговариваете?
Мустанг нахмурил брови, перелистнул страницу учебника и пробормотал что-то про недоучек-писателей, составляющих текст. Прошло достаточно мгновений и Бреда уже начал думать, что его нагло проигнорировали, когда полковник тихо ответил:
— С того разговора он больше не появлялся. — Мужчина закрыл книгу, отложил на край кровати и, опёршись на руки и сделав усилие, свесил ноги с койки. Теперь, когда они уже не были на растяжке, он мог взбираться в инвалидную коляску и «прогуливаться» по коридорам и (когда рядом был кто-то из сослуживцев) выезжать на улицу. — Риза говорит, он до сих пор как неприкаянный ходит, крушит всё вокруг и выделывается, а ночами будит своим плачем. Ведёт себя как ребёнок, а не привычный нам подросток. И я не понимаю, чего он так расстроился. Разве не должен был радоваться, что нелюбимый опекун сдался и решил передать опеку над ним его брату?
Хаймансу захотелось хлопнуть себя по лицу или — что больше — отвесить бестолковому начальнику крепкий подзатыльник. Серьёзно, неужели Рой Мустанг до сих пор не видел истинных чувств Эда? Как он вообще полковником стал в таком молодом возрасте? Но кричать на больного было как минимум неуважением, поэтому мужчина решил пойти в обход.
— А что на это говорит старший лейтенант?
— Старший лейтенант говорит, что я идиот и должен разуть глаза.
— Ух, точнее не выразишься…
— Чего? — Рой возмущённо поджал губы, не в силах поверить в очередное предательство. Почему все называли его идиотом, когда речь заходила о несносном мальчишке? Ну что он не видел, что прекрасно видели другие? И Хайманс уже пятый, кто сразу согласился с мнением Хокай. От этого на душе буквально кипело.
— Нет-нет, ничего. — Бреда помахал ладонью перед лицом, жестами пытаясь убедить Мустанга, что он и правда молчал. Скептичный взгляд полковника дал понять, что на уловку он не повёлся. Хайманс вздохнул и снял китель, удивляясь про себя, почему раньше не пришёл к такому простому решению: в Уставе не написано, что за пределами Штаба он должен разгуливать, будучи полностью облачённым в форму. — Я имею в виду, разве Вы не думали, что шеф просто не умеет выражать свои чувства иначе, чем через колкости и агрессию?
— Хочешь сказать, на самом деле он меня трепетно любит и выделывается лишь потому, что стесняется прямо проявлять свои чувства? — Рой фыркнул, неудачно замаскировав смешок, — ничего более глупого я жизни не слышал. Этот пацан меня на дух не переносит. Я прекрасно вижу, как он общается с братом, Рокбелллами, да даже со всеми вами! А меня он нарочно доводит до белого каления. Всегда всё делает на принцип, всегда грубит и я вообще молчу про уважение.
— Ну, мы и остальные ему не родители, чтобы проверять на прочность.
Это полковника разозлило.
— Так я тоже вообще-то!
— Да? — Бреда поднял брови в деланном удивлении. — Но Вы его постоянно воспитываете, неудивительно, что он ведёт себя соответствующе.
— Что за чушь ты несёшь? — Рой нахмурился, сложил руки на груди и пробуравил подчинённого злым взглядом. — Я никогда не пытался и не хотел стать отцом этому шалопаю.
— Может и нет, — не стал отрицать лейтенант, — но Вы его контролируете. Ругаете, наказываете, если нашкодит и хвалите, пусть и своеобразно, если он всё делает как надо. — Прозвучало это так, словно мужчина озвучил самую очевидную истину, которую поняли все кроме самого Мустанга.
На лбу Роя вскочила жилка.
— Я был его начальником! Не мог же сквозь пальцы смотреть на весь тот бедлам, что он творил, конечно, наказывал.
Если лейтенант и проникся его словами, то виду не подал. Лишь самодовольно усмехнулся, будто бы что-то для себя подтвердив.
— Но теперь, когда он превратился в ребёнка, ничего не поменялось. Разве что Вы стали опекать его ещё больше, вон, даже под колёса кинулись.