— Ага. С последнего урока. — Эдвард закончил играть с сестрой в «самолётик» и теперь был занят тем, что пытался строить девочке забавные рожицы. — С учителя семь потов сошло несмотря на открытые окна, и он заявил что больше не выдержит и отпустил нас аж на двадцать минут раньше.
— Это здорово, — женщина улыбнулась. На сколько она помнила, последним уроком в пятницу у сына была математика, которую он и так щёлкал как орешки. Не было ничего страшного, что в этот раз его отпустили раньше положенного — на улице и правда была духота, что уж говорить о школе, в которой не было системы охлаждения и ученики которой обязаны были носить форму. К тому же осенний вариант, раз уж на календаре начало октября. Отстранённо Риза подумала, что «бабье лето», как такие дни называли в народе, в этом году выдалось уж слишком летним.
— Да. — Эдвард отвлёкся от игры с Фридер и принял вид весьма хитрый, — А как ваш день прошёл, Фридер сказала, вы котлеты делали?
— Свиные, — сразу обрубила надежду Риза и, увидев, какое расстроенное выражение приняло лицо сына, пояснила в который раз: — нельзя постоянно есть только курицу, Эд.
— Но она вкусная! — Вскинулся мальчик.
— Но нужно есть и другие продукты! — С нажимом произнесла женщина.
В ответ Эдвард лишь закатил глаза и демонстративно отвернулся. Он терпеть не мог свиные котлеты и свинину в принципе — слишком жирная и жилистая. Во всяком случае, в девяти случаях из десяти ему попадались именно такие кусочки.
Подхватив сестрёнку, непонимающе смотрящую то на него, то на маму и силившуюся понять, почему радостная атмосфера вдруг сменилась напряжённой, Эдвард вяло кивнул на комментарий Ризы о том что он «съест хотя бы одну котлету» и поднялся к себе в комнату. Когда они только переехали в этот просторный дом, Эдвард был на седьмом небе от счастья. У него впервые появилась своя личная комната, которую не нужно было делить ни с кем и которую можно было обставить в соответствии с его — и только его! — вкусами. Поэтому покрывало и занавески были кричащих красных тонов, мебель — тёмных, а на стенах виднелись рисунки, плакаты полюбившихся героев мультфильмов и фильмов и алхимические уравнения. Рой сюда старался не заходить лишний раз, так как «эта гнетущая атмосфера» давила на него, а Риза каждый раз намеревалась заменить хотя бы шторы на более благовидные цвета и каждый раз натыкалась на препятствие в лице отчаянно отстаивающего своё имущество хозяина комнаты. На данный момент Эдвард совершенно точно не собирался ничего менять, хотя где-то глубоко в душе признавал, что возможно со временем всё же стоит сменить обстановку.
— Я с ту-тюх поиглаю! — Фридер начала активно дрыгать ножками, стоило ей заметить так любимый ею игрушечный поезд, что отец подарил Эду на какой-то праздник. У игрушки была своя железная дорога, светофоры, пассажиры и даже пульт управления — настоящее сокровище! Эдвард тоже обожал этот поезд и не уставал вновь и вновь напоминать сестре правила обращения со столь хрупким предметом, опасаясь, что она что-нибудь оторвёт или сломает. Хотя Фридер и была девочкой достаточно аккуратной и с любовью и уважением относилась к каждой своей и брата игрушке.
«Примерно час свободного времени, — Эдвард взглянул на погрузившуюся в игру сестрёнку и поставил рюкзак на стул, начав выкладывать тетради и учебники. — Как раз успею домашку сделать».
***
Время пролетело в мгновение ока, и когда с первого этажа донёсся сначала звук открывающейся двери, а потом знакомый мужской голос, брат с сестрой удивлённо переглянулись и синхронно посмотрели на время. Эдвард — чтобы убедиться, что ничего не напутал, а Фридер — потому что было интересно повторять за братиком.
— Мне кажется или он сегодня на час раньше? — мальчик с лёгким недоумением посмотрел на сестру, и та, подскочила на месте, довольная, что брат подтвердил её догадки.
— Папа! Папа плисёл!
Маленькие ножки застучали по ступенькам, и Эдвард рванул из комнаты. Боясь, что Фридер снова зацепится за саму себя и кубарем покатится вниз. В таком случае успокоить её будет тяжко и хорошо, если она ничего себе не сломает.
— Моя красавица. — Рой подхватил дочку на руки и уже вместе с ней устало растянулся на паркете, чувствуя, как пот стекает по лицу, шее и позвоночнику. Несмотря на то что китель он снял ещё в Штабе и расстегнул рубашку ещё на одну пуговицу, тонкая ткань всё равно была мокрая насквозь и неприятно липла к телу. Заслышав шаги, мужчина перевёл взгляд на торопливо спускающегося сына: — Привет, Эд.
Мальчик слегка замедлился у последних ступенек, по привычке оглядел отца с верху до низу. После аварии Мустанг несколько раз умудрялся где-нибудь навернуться и промолчать об этом, и Эдвард уже инстинктивно выискивал у него травмы. Взгляд зацепился за валяющийся сбоку от отца китель.
«В отставке, как же», — Эдвард улыбнулся, вспоминая тот обширный скандал, что произошёл между родителями, когда Рой словно бы невзначай решил поведать семье правду о разговоре с фюрером во время его визита в госпиталь. В памяти до сих пор был свеж тот момент:
— Слушайте, мне пришлось скрывать, но… На самом деле, я по-прежнему в строю. — Рой неловко потёр затылок и отвёл взгляд, чуть прикусив губу. — фюрер дал мне что-то вроде бессрочного отпуска пока не поправлюсь, и теперь, когда всё зажило, я возвращаюсь к своим прямым обязанностям. Должность и звание мне оставили, так что…
— Что-что ты сейчас сказал? — Риза опасно сузила глаза и сложила руки на груди.
Эдвард подавил смешок, вспоминая, каким беспомощным казался отец, когда Риза схватила его за грудки рубашки и принялась трясти словно нашкодившего котёнка, всё ещё не в силах поверить, что он обманом вынудил её уйти из армии. Мальчик помнил, как однажды она сказала, что цель её жизни — защищать полковника, пока он не исполнит свою мечту. И видимо именно поэтому Риза пришла в ярость от этой правды. Потому что теперь она не могла вернуться на свою должность и, соответственно, не могла защитить его, если вдруг что не так. Поскольку они поженились, больше не могли быть начальником и подчинённой и служить в одном отделе. А быть рядом и в то же время так далеко женщина не желала.
— Со мной всё будет в порядке, правда! Хэвок хорошо стреляет и реакция него отменная — возьму в адъютанты вместо тебя. А ты будь с Эдом и дочкой — мне спокойней будет.
Если Эдвард правильно запомнил, то именно после этих слов Роя для старшего лейтенанта Джина Хэвока начались адские деньки. Риза поставила себе цель сделать из бывшего коллеги первоклассного снайпера и мучила до тех пор, пока мужчина не стал попадать в «яблочко» десять из десяти, а реакция на любые подозрительные шумы и блески не стала рефлексом.
Забавные были жизни моменты, надо сказать.
— Что-то ты рано. — Мальчик едва заметно кивнул на приветствие и уставился на отца подозрительным взглядом. — старший лейтенант снова закурил в офисе и случайно сжёг твои документы?
— Пф, очень смешно, — фыркнул Рой, но предательская улыбка таки тронула его лицо.
— Нет, Хэвок ничего не поджигал и вообще вёл себя на удивление примерно. У меня просто появился чудесный повод свалить пораньше.
— Толт!
Эдвард моргнул и перевёл взгляд на стоящую возле вешалки коробку с тортом, на которую кивал отец и к которой уже тянула ручки Фридер. Интересно! Мальчик поспешно перебрал в голове дни рождения всех и каждого, а также национальные праздники, но не нашёл ничего, из-за чего следовало бы покупать торт. К тому же такой огромный.
Наверное, в его глазах мелькнуло что-то ещё помимо любопытства, потому что Рой поднялся, отряхнул форму от невидимой пыли и вдруг стал серьёзным.
— Мне дали генерал-лейтенанта.
Несколько секунд в прихожей стояла тишина: Эдвард с Ризой активно обрабатывали информацию. А потом мальчишку прорвало:
— Ни фига себе! За какие такие заслуги?
— Эд.
— Прости, Риза, — на секунду потупил взор мальчик и почти сразу снова воспылал энтузиазмом. Рой тем временем решил поиздеваться над нервами семьи, пригладил растрепавшиеся волосы, поправил воротник рубашки и нарочно медленно, чуточку пафосно прислонился к стене, подняв подбородок.