На открытие химико-технологического института, случившееся летом двести восемьдесят восьмого года, Володя не приехал. Потому что он в конце весны обосновался в парке Мнемозины. Так иногда бывает: человек вроде ничем не болел, чувствовал себя очень даже неплохо — а потом все удивляются, что же с ним произошло. А ничего, собственно, и не произошло, просто возраст такой…
Володю похоронили недалеко от Иры, не рядом, но так чтобы между ним и Ириной больше ни для кого места не оставалось. А рыдающая Катя сказала детям, что ее пусть хоронят между мужем и бабулей.
А через два месяца после этого рядом с Мариной встала и Лиза: ее нашли лежащей на дорожке в огромной теплице, рядом с рощицей бергамотовых деревьев. Работавшая там девушка сказала, что Лиза просто шла по этой дорожке и упала — а прибежавшая буквально через пять минут врачиха смогла лишь констатировать, что помочь Лизе уже невозможно.
На похоронах старой подруги Лера, горестно вздохнув, сказала стоящей рядом Брунн:
— Ну вот, теперь нас осталось ровно половина из прибывших…
— И это очень печально. Но когда посмотришь вокруг, задумаешься о том, сколько успели сделать те, кто уже не с нами…
— Ну да, и оставшиеся могут уже вообще ничего не делать. А дети наши и внуки уже не будут задумываться о том, чем кормить семью, во что их одеть, чем и как лечить… А я жалею о том, что обо мне никто не скажет то же самое: ну что я-то успела сделать?
— Ты тоже наделала очень много чего. Я даже не говорю о том, что Лиза половину, если не больше, решений принимала после твоих советов — ведь ты единственная, кто хоть как-то ориентировался в нынешней действительности.
— Вот именно: «хоть как-то».
— Лера, я понимаю: Лиза была твоей лучшей подругой практически полвека. Но самоуничижением не занимайся, ведь именно ты, со своим знанием первобытных технологий, заложила основы нашей промышленной мощи. И не спорь: кто рассказывал нашим металлургиням как правильно строить сыродутные домны? И кто вообще всех нас научил хотя бы лопату правильно держать? Я уже не говорю, что именно ты объяснила Лизе как правильно организовать наше общество как государственную структуру. И… я вот что думаю: сейчас Кате тяжелее всех, она за два месяца и мужа потеряла, и мать. А ты сможешь ее поддержать лучше нас всех. Может, в Москву переедешь, займешься правильным обустройством исторического музея?
— Может быть, здесь-то меня уже ничто не держит. Я подумаю… а кто за домами нашими присмотрит?
— Ну Лена же Ларисина тут живет, и Ирина Надя тоже в школе преподает. Не останется дом без присмотра, не волнуйся. А вот оставить нашим потомкам правильный Исторический музей, чтобы никто не сомневался в нашей истории — ну сама подумай, кто еще, кроме тебя, это правильно сделать сможет?
Глава 4
Римская империя процветала. После скоропостижной смерти императора Гостилиана августом выбрали Валерия Диокла, а не цезаря Марка Клавдия, причем никаких возражений ни от кого (включая самого Марка) не было, ведь Валерий Диокл, среди всего прочего для империи полезного, «возродил римскую металлургию». И не просто возродил, а очень просто «возродил»: после обстоятельного разговора с Гордианом, ничем, собственно, не закончившимся, он послал своего близкого друга (и талантливого инженера) Тита Спурия «в гости к богиням». Тот приехал, пообщался с несколькими из них, и, дойдя, наконец, до богини с именем Catharina Prima, поинтересовался, а нельзя ли ознакомиться с тем, как богини делают свою замечательную сталь. На предмет того, чтобы римские кузнецы смогли, наконец, хотя бы правильно чинить сломанные инструменты.
— Чинить — это дело хорошее, — ответила богиня. — Присылайте кузнецов, ну хотя бы пару десятков — научим. Но ведь вы, наверное, захотите и сами такую сталь делать?
Тит Спурий был хорошим (по римским меркам) инженером, но и в дипломатии тоже неплохо разбирался, а потому ответил уклончиво:
— Если богини желают сохранить это в тайне…
— В тайне? Нам самим стали не хватает на все, что хотим сделать, и если Рим сможет сам обеспечить себя лопатами и серпами, то наши люди только рады будут.
— И вас не беспокоит то, что некоторые кузнецы… захотят сделать такое же, как у вас, оружие?
— Ну если им эту сталь девать больше некуда будет, то пусть делают. Вот только зачем? На севере и востоке вас больше никто не беспокоит, с персами у вас вечный мир…