Глава IX
Приезд гувернера мосье Капе. Детские спектакли. Рассказы о Бородине
Вскоре в Тарханы приехал новый гувернер — мосье Капе. Это был очень говорливый, вежливый и веселый молодой человек с длинным бледным лицом и горбатым носом. Ему отвели проходную комнату направо на антресолях, а Мишу поселили с ним рядом наверху, вместе с дядькой Андреем Соколовым.
Миша давно добивался этого переселения — ведь он становился почти самостоятельным и уходил от бабушкиной денной и нощной опеки!
Но, увы, кратковременным оказалось Мишино торжество! Бабушка созналась, что ноги у нее теперь не так сильно болят, велела перенести все вещи из своей спальной на антресоли налево и там в одной комнате поселилась сама с Дарьей, а в другой устроила Пашеньку и Марусю, потому что не любила оставаться одна и должна была все время с кем-то разговаривать.
Переселение на антресоли удаляло Мишу от девичьей, куда он так часто забегал и беседовал с девушками, расспрашивая про их жизнь. Кроме того, комната на антресолях выходила окнами в сад, а не во двор, где Миша постоянно наблюдал дворовых. Ведь там и ткацкая, и жилой дом дворовых, и квартира управляющего, и кухня.
Пусть лучше Мишенька наблюдает из окна роскошную гладь пруда, обрамленного ветлами, и пышные кроны деревьев, шелестящих над деревянными перилами его балкона и возле домовой церкви, — часть церковной стены виднелась направо…
Если смотреть из окна новой комнаты вниз, деревянные в виде буквы «X» перила веранды и доски ее пола закрывали огромную куртину в саду, а совсем близко, сквозь стволы и кудри деревьев, зеркальным блеском переливался большой пруд. Если же выйти на веранду, видны ступеньки, по которым поднимаются в дом, а на уровне глаз — верхушки старых деревьев, шелестящие березы, дубы и клены…
Комната с палевыми обоями, отведенная Михаилу Юрьевичу, так уютна, что уходить из нее не хочется. Потолок не очень высок; в середине внутренней стены выступает изразцовая печь с лежанкой для дядьки Андрея, но лежанки не видно, она сбоку, а на лицевой части печи — камин.
Пол застлан серым сукном, мебель желтого атласа. Здесь Мише поставили мебель, как для взрослого, а вместо кровати привезли из Москвы софу с откидной спинкой, и она стояла у стены, за выступом печи. Купили ему бюро со множеством ящиков, необходимых для занятий, фарфоровый стакан с видом какого-то города — из стакана торчал пучок гусиных перьев, — новую чернильницу, а главное, он получил собственный книжный шкаф, куда можно было ставить книги, класть портфель с рисунками, краски, кисточки — словом, все, что надо. У окон расставили столики и стулья для гостей и для того, чтобы читать или рисовать у окна или же играть в шахматы.
Мосье Капе устроили тоже неплохо: в соседней проходной комнате ему поставили комод с зеркалом, шкаф и кровать с периной.
Миша очень волновался по случаю переезда и хотел раздать все свои игрушки — ведь он теперь стал взрослым! Но бабушка тотчас же стала доказывать, что рано еще считать себя взрослым, а надо учиться и слушаться старших.
Миша с нетерпением дожидался, когда его познакомят с французом, но мосье Капе после длинного путешествия вымылся в бане, поел, улегся на новую перину и мирно прохрапел всю ночь. Наконец утром Миша пошел с ним и с бабушкой в сад.
— Bon Dieu du ciel, quelle beauté![19]
После восторженных возгласов Капе сказал, что если бы это «шале» вместе с парком перенести под Москву, ему бы цены не было!
Мосье Капе был предупредителен и внимателен к своему будущему воспитаннику. Он весело заговорил по-французски. Миша, не понимая его, выжидательно молчал. Бабушка ушла домой, а учитель с Мишей пошли вдвоем по саду. Француз не умолкал. Указывая на небо, на деревья, на землю, на траву, на листья, он останавливался, медленно произносил по нескольку раз какое-нибудь слово и тотчас же просил своего ученика повторить его.
Француз обращал внимание на произношение и поощрял ученика, удовлетворенно кивая головой. Потом они шли дальше и опять повторяли отдельные слова.
Погуляв после завтрака часа два, оба вернулись домой в очень хорошем настроении, и Миша, которого мосье Капе назвал Мишелем, переодеваясь к обеду, вполголоса повторял французские слова. Он попросил бабушку, чтобы Капе сказал хоть несколько слов по-русски, но Арсеньева ответила, что тот не знает ни одного русского слова.
— Но я же не понимаю, что он говорит!
Бабушка утешала:
— Ничего, скоро поймешь!
До сих пор Миша знал одно французское выражение: «Devant les enfants».[20] Так говорила бабушка, когда хотела сообщить своим родственникам или знакомым что-либо по секрету от Миши. Когда же Капе научит его французскому языку и Миша начнет понимать все, что говорят взрослые?
За обедом мосье Капе сел около Миши и разговаривал по-французски с бабушкой и доктором Ансельмом, а Миша раздражался, что понимает только несколько отдельных слов.
Однако, вслушиваясь, он заметил, что некоторые слова в разговоре повторяются, и после обеда потихоньку спросил бабушку, что они означают. Арсеньева перевела, и он запомнил.
На следующий день Миша повел француза смотреть траншеи и по-русски стал объяснять ему, что это такое. Француз все понял и перевел на французский язык, а Миша заметил, что в речи мосье Капе все чаще и чаще встречаются знакомые для слуха сочетания звуков. Тогда мальчик решил, отбросив стеснительность, повторить их молодому жизнерадостному гувернеру, который так дружески отнесся к нему.
После напряженных упражнений месяца через два Миша не только стал говорить по-французски, но ловил себя на том, что, оставаясь в одиночестве, он мысленно переводил русские обиходные слова на французский язык и сплетал из них разговорные фразы. Правда, это был еще примитивный разговор, но и то хорошо.
Мосье Капе приходил в восторг от понятливости своего ученика и клялся Арсеньевой, что он в первый раз наблюдает такие быстрые успехи. Впрочем, — тут он делал любезное лицо — русские очень способны к языкам.
Приехав в Тарханы, Капе очаровал весь дом. Природа наделила его счастливым характером — он умел замечать вокруг себя все хорошее и тотчас же говорил об этом. Осмотрев барский дом, он очень одобрил мебель и обилие цветов во всех комнатах. Усевшись за стол, он ел и хвалил каждое блюдо, так что всем подаваемые кушанья казались вкуснее. Мишелем он восхищался как способным учеником и каждый день рассказывал про его успехи, что весьма льстило самолюбивому мальчику. Поговорив с доктором Ансельмом, мосье Капе очень обрадовался, что нашел в нем соотечественника. Христине Осиповне он ничего не говорил только потому, что она его не понимала, но вовремя пододвигал ей стул, поднимал уроненный ею клубок, долго рассматривал связанные ею чулки и жестами выражал свое одобрение, так что она тотчас же отдала ему связанную пару и сразу расположилась к своему сопернику. Пашеньке он сказал, что она очень мило говорит по-французски, Марусе Макарьевой с уверенностью пророчил, что она со временем станет первой русской красавицей. Словом, мосье Капе внес в дом оживление и молодое веселье, так что после обеда даже не хотелось расходиться.
В зале мосье Капе пригласил Пашеньку вальсировать, мурлыча модный мотив, и заставил Мишеля танцевать с Марусей, но, заметив, что мальчик танцевать не умеет, стал показывать ему разные па.