— Ну проходите, проходите, — встречала нас большая и добрая тётя Лена, и, заметив мамин тортик из кулинарии, возмущённо всплескивала руками:
— Марина, ну что вы! Я же испекла печенье с цукатами!
— Я знаю, что Танечка любит тортик! — упрямо возражала мама.
— Ей тортик совершенно ни к чему! — встревал папа-Нудель. — А то станет, как её мать, жиртрестом.
Тётя Лена начинала дико хохотать и краснеть. Дядя Жора называл тётю Лену «жиртрестом» постоянно, к месту и не к месту. Папу это злило.
— И как она его терпит! — возмущался он дома, вернувшись от Нуделей. — Это же ужас какой-то: жиртрест, жиртрест! Взяла бы и врезала один раз по толстой морде. Сам-то тоже не худенький…
— Все друг друга как-нибудь называют. Я тебя — Сима. Ты меня — мамасик. Что тут плохого. Лёгкая семейная эротика.
Папа дико хохотал и хватался за голову:
— Какая эротика: называть женщину жиртрестом! И вообще мне это неприятно, когда подчёркивают физические недостатки!..
Маме быстро надоедал этот спор.
— Послушай, Сима! — тихо и внятно говорила она. — У тебя со всеми хорошие отношения. С сантехником Колей у тебя хорошие отношения, хотя он алкаш и вымогатель. С соседями слева у тебя хорошие отношения, хотя они жмоты и крохоборы. С дворничихой у тебя хорошие отношения, хотя она поднимает пыль под окнами. С любыми мужиками у тебя хорошие отношения, хотя от них разит за версту перегаром и кроме слова из трёх букв они ничего не понимают. Почему у тебя с единственным приличным человеком в нашем доме не могут быть хорошие отношения?
— Ну не знаю! — кричал папа. — Я не знаю, почему! Он чокнутый зануда и я чокнутый зануда! Ну как мы можем друг другу понравиться?
— Ты ему, между прочим, даже очень нравишься! — обиженно отрезала мама и заканчивала неприятный разговор обычным для себя способом — шла на кухню мыть посуду или переставлять кастрюли с места на место.
— Да я же не возражаю! Давай принесём им в следующий раз два тортика! Давай пригласим их к себе! Но полюбить их так же страстно, как тебя, я не могу! Прости!
— Не прощу! — упрямо говорила мама и закрывала на кухню дверь, включала радио, а потом всё-таки выбегала и говорила последнюю трагическую реплику:
— И вообще не надо передёргивать! О какой любви тут идёт речь? Речь идёт о нормальных добрососедских отношениях! Понятно?
Она убегала обратно на кухню и в квартире на некоторое время становилось тихо и скучно.
Примерно в эту эпоху дружбы с Нуделями нам поставили телефон. Мама любила по нему разговаривать. Её поначалу так увлекало это занятие — разговаривать из дома по телефону — что она ничего не замечала вокруг. Например, она не замечала меня.
— Ну, конечно, конечно, — говорила она своей подружке каким-то придушенным голосом. — Я тебе про это и говорю. Интеллигентная семья! Жена у него тоже преподаватель. Да я не знаю, чего. Русского языка, что ли. Ну, я забыла. Он кто? — филолог. Ну что значит «в каком смысле» — литература, русский язык. Диссертацию по Пушкину защитил. Ну настоящий филолог, я же тебе говорю, статьи пишет, скоро кафедру займёт, наверное. Но не в этом дело. У него вообще очень широкий круг знакомств. Вот знаешь есть такой актёр, Лев Овалов? Да нет, не писатель, а актёр… Ну ты знаешь! Он ещё рассказы Бунина по телевизору читает. Такое лицо у него интересное. Он у них бывает дома. Они друзья, одноклассники, что ли, я не поняла. Потом у него всюду связи. В МГУ связи, в театре Маяковского связи. Ну, конечно! Я и хочу подружиться! Приятные люди, не то что наши соседи с фабрики. Кубыть-мабыть. Рабочий класс! Я тебе про это и говорю. Смотреть неприятно. Нет, как мужчина он неинтересный. Такой знаешь… тюфяк. Она — хорошая, добрая женщина. Он её жиртрестом зовёт. При всех. Ну, а что? Ну, он не делает из этого проблему!
… Мама довольно часто говорила по телефону о Нуделе.
Потом у дяди Жоры Нуделя случился день рождения.
Нас пригласили. Мама волновалась — всё-таки попить по-соседски чайку — это одно, а попасть к человеку на день рождения — это знаете ли совсем другое. Как филологу, который скоро может занять кафедру, Нуделю решили подарить книгу «Под тайным надзором» о Пушкине — попался в «Букинисте» такой старый довоенный том с жёлтыми листами.
Нудель был восхищен маминым подарком.
Он ходил по комнате мимо ещё не накрытого стола и разводил руками во все стороны: