Мави расстроенно покачала головой. И в этот самый миг раздался жуткий вой Фелета. Менолли отчаянно посмотрела на дракона... и поняла, что всё кончено. Он резко взлетел вверх, и тут же скрылся в Промежутке. Судя по тому, что всадник остался бездвижно лежать на упавшем дереве - навсегда.
- Нет! Лучше бы мы остались там! Зачем, зачем я позвала его?! - отчаянно закричала Менолли. Девочка, охваченная сильнейшим горем, не понимала, о чём говорит.
Вернувшийся целитель мог только беспомощно развести руками. На немой вопрос, читавшийся в глазах Мави, он ответил:
- К сожалению, Квир при падении сильно повредил себе внутренние органы. Я попытался помочь ему, но всадник вскоре попросту перестал дышать...
Услышав это, Менолли отчаянно и жутко закричала. Янус и Мави пытались её успокоить, но девочка вырвалась из их рук и выбежала из холда наружу. Оказавшись рядом с Квиром, она наклонилась к нему и горестным, ломающимся голосом прокричала:
- Прости меня, всадник... Зачем? Почему ты, а не я? К Нитям эти клубни! Прости... прощай...
В голове девочки вихрем проносились мысли: "Я виновата, что позвала его... Зачем же Квир рисковал собой и драконом ради проклятых клубней? Их жизни ценнее моей..." Менолли забилась в истерике. Янус с целителем отнесли девочку в холд и силой заставили выпить кла с сонным зельем. Уже проваливаясь в беспамятство, Менолли услышала слова отца:
- Нельзя оставлять тело всадника под дождём. Сейчас перетащим и его, а после тайфуна предадим его морю...
Мрак и тьма окутали сознание девочки, и она погрузилась в глубокий сон.
***
Следующие несколько дней Менолли болела. Её бросало то в жар, то в холод; кашель, насморк и головная боль терзали её. Девочка часто бредила, умоляя Фелета и Квира не прилетать к ней на помощь. Вспоминая о случившемся, она горько плакала. Её мучили угрызения совести: ведь Менолли винила себя в их гибели.
Из-за постоянных переживаний девочка не сразу пошла на поправку. Несколько дней подряд её сковывала непреодолимая слабость, отчего Менолли не могла даже привстать с постели.
Все эти дни она практически не вспоминала о занятиях у арфиста, но на самом деле девочка их не пропускала: Петирону во время тайфуна тоже стало плохо. У него сильно болели все кости, а ещё и сердце начало давать сбои. Поэтому арфист отменил все занятия и попросил целителя почаще навещать его.
Так вышло, что лучше им обоим стало в один день, спустя две недели после тайфуна. За это время произошло многое: тело Квира предали морю, Янус принёс свои извинения Предводителю Бендена, а затем правитель занялся починкой пострадавших кораблей и лодок - далеко не все из них удалось сберечь. Вокруг холда тоже шли работы: часть дорог оказалась размыта или разрушена, и приходилось прокладывать новые; женщины убирали нанесённый тайфуном на берег мусор.
Сам Полукруглый практически не пострадал, но повсюду вокруг него остались следы разрушения. Несколько малых холдов полностью затопило, и хорошо ещё, что люди успели из них перебраться в горы. В большинстве укрытий от Нитей воды было по пояс. Повсюду виднелись поваленные или вырванные с корнем деревья; кое-где дорога превратилась в настоящий бурелом.
Эх, тайфун, что же ты наделал, натворил?
Сколько бед людям и природе причинил?
Зачем похитил солнышко, горе принёс?
Зачем страдать заставил и довёл до слёз? -
Ей говорили, что во время болезни она бредила, кричала, чтобы всадник не прилетал к ним на помощь, чтобы он бросил мешки. Но Менолли не знала, что иногда она умоляла других дать ей возможность повидаться с арфистом, спеть для него - Мави решила не говорить дочери об этом.
Услышав о том, что и Петирон тоже сильно болел всё это время, Менолли решила всё же навестить арфиста, поскольку знала, что ему нужна поддержка. Преодолевая слабость во всём теле, девочка решительно встала с постели и осторожными шагами, стараясь, чтобы её не шатало в разные стороны, направилась к кабинету арфиста. Когда она вошла к нему, там царила непривычная тишина. Петирон сидел за своим столом, склонившись над какими-то записями. Лицо его осунулось и побледнело; плечи поникли - всё говорило о том, что он ужасно устал, отдав немало сил в борьбе с болезнью.
Услышав её шаги, Петирон поднял голову. Менолли чуть не охнула: как же много у него появилось новых морщин! Арфист тоже рассматривал её с невольным сочувствием: девочка сильно отощала, лицо стало грустным, а в глазах больше не виднелись искры радости и любопытства, так радовавшие его все прошлые Обороты.
- Ты пришла, малышка... Ты пришла.
Менолли не обижалась, когда Петирон её так называл, поскольку знала, что он намного старше и опытнее.
- Да, Петирон. Могу ли я тебе чем-то помочь?
- Конечно, можешь, Менолли. - Он через силу улыбнулся ей, и девочке захотелось вернуть то чудесное время, когда Петирон ещё не состарился, а она была крохой, только-только пришедшей к нему на занятия. Арфист, глубоко вздохнув, продолжил: - Нам обоим нужна помощь, но не со стороны, а друг для друга. Обещай мне, девочка, что будешь теперь не только присматривать за мной и ухаживать, но и петь для меня. Прошу, Менолли, не отказывайся, продолжай сочинять песни. Я же вижу, как ты любишь этим заниматься. Пусть другие ругают, но я никогда не буду, потому что знаю: музыка для тебя - самое главное в жизни.
- Хорошо, я постараюсь, - кротко произнесла Менолли. Она преодолела свою робость и пропела сочинённый куплет, посвящённый тайфуну.
- Молодец, Менолли. Отлично получилось. Какая красивая мелодия... и какая грустная. Действительно, стихия натворила немало бед. Я теперь каждый день страдаю от ломоты во всём теле. Но надеюсь, что ещё продержусь - нужно бороться, чтобы жить наперекор всему.
В глазах Менолли промелькнул испуг. Она ещё раз посмотрела на арфиста, и поняла, что он во время болезни побывал на пороге смерти.
- Борись, Петирон, прошу тебя, борись, - отчаянным голосом произнесла она.
Менолли не желала пережить ещё одну трагическую потерю дорогого ей человека. Про всадника она даже не хотела и вспоминать: ей было стыдно, что из-за проклятых мешков погиб такой замечательный человек, как Квир, а следом за ним ушёл в Промежуток и его Фелет... Девочка не знала, что сейчас корила себя и Мави, в кои-то веки осознавшая, что она слишком много требовала от дочери. Её мать поняла: нельзя было отправлять вместе с девочкой трёх неумех, не дав им в помощь кого-либо из взрослых. Но Мави не хотела признаваться в этом никому.
- Я буду бороться. Но и ты делай то же самое. У такой талантливой девочки, как ты, ещё должна теплиться надежда на лучшее. Я верю: ты сможешь преодолеть все трудности и продолжишь заниматься любимым делом. А теперь оставь меня. Мне нужно отдохнуть, да и тебе тоже - еле на ногах держишься.
Только теперь Менолли поняла, что она вся дрожит. Девочка с трудом стояла возле арфиста, держась одной рукой за стол. Остаток сил она потратила на разговор, и теперь с трудом повернулась и вышла, медленно направившись в свою комнату. Мави, проходя мимо по своим делам, увидела дочь, охнула и подхватила её на руки. Перенеся девочку в постель, она чуть ли не единственный раз в жизни заботливо укрыла её одеялом. Но хозяйка холда дала себе слово: больше никогда не проявлять свою слабость перед дочерью.
Менолли же, не обращая внимания ни на что, быстро уснула. С того дня она постепенно пошла на поправку, стремясь как можно быстрее стать полностью здоровой и во всём помогать Петирону...
***
До конца Оборота и Менолли, и Петирон с трудом приходили в себя. У арфиста ослаб голос, и теперь он вёл занятия не так активно, как раньше. Девочка во всём помогала ему, но часто и сама чувствовала себя не лучше. Она быстро уставала, и родители, глядя на это, решили, что Менолли нужно больше времени проводить на свежем воздухе. Поэтому они её снова стали часто отсылать за пределы холда, правда, недалеко и не во время занятий у Петирона, поскольку арфист попросил об этом Януса. Холдер не мог ему отказать, но заметил, что его дочь должна выполнять и остальные обязанности.